Последний дом, отмеченный Иштрилл, я нашел спустя два часа после
начала поисков. Дважды мне пришлось перебираться через небольшие
трещины – перепрыгнуть их не было никакой возможности, но,
поскольку пролегали они поперек улицы и были все-таки не так
широки, как та, в которую я уперся днем, в некоторых местах
разрушенные здания образовывали нечто вроде моста. Перебраться было
вполне возможно, хотя в другое время я бы ни за что не решился
делать это ночью, в темноте. Следующая расселина была намного шире
всех виденных мною ранее. Ближайшие к ней четыре дома не были
отмечены сажей. Удивительно, но в этой части улицы строения
сохранились намного лучше. Я с надеждой заглянул сначала в
ближайшие ко мне, потом подошел к тем, что были на краю трещины.
Никаких признаков Иштрилл. Тогда я обмотал тканью лицо в несколько
слоев и подошел к трещине. Факел пришлось затушить – запах газа был
настолько силен, что я всерьез опасался того, что он загорится даже
у поверхности. Пытаться рассмотреть что-нибудь внизу в отсутствие
света было бессмысленно, но я сбросил вниз несколько камней,
пытаясь понять, глубока ли пропасть, и нет ли здесь такого же
уступа, как в первой расселине. Если судить по тому, что звука
падения я так и не услышал, дна у этой пропасти не было вообще. Я
отошел от края и снова осмотрелся. Тишину не нарушало ничего, кроме
осточертевшего ветра. Впечатление такое, будто здесь кроме меня нет
и никогда не было вообще ни одной живой души. Снова стало страшно,
подумалось, что я никогда не найду Иштрилл, что она уже сгинула
здесь, и вслед за ней сгину я – может быть, сегодня, а может, через
неделю, но в любом случае этот мертвый город не позволит кому-то
находиться на своей территории и оставаться живым. И уйти я не
смогу – просто не смогу бросить здесь Иштрилл, даже зная, что она,
скорее всего, мертва. Я теперь лучше понимал, почему она так
старательно ищет давно погибшую мать. Слишком тяжело сознавать, что
она бродила здесь, в этом царстве тоски одна, и умерла тоже одна, и
так и будет оставаться в этом ледяном одиночестве целую вечность,
сопровождаемая только унылым гудением ледяного ветра. Я уже не
торопясь снова запалил факел и подошел к длинному зданию, ближе
всего стоявшему к пропасти. Собственно, раньше оно было, наверное,
длиннее. Просто когда случилось землетрясение, часть здания и одна
из его стен обрушились вниз, но само строение оказалось, видно,
слишком прочным, и все остальные стены и даже крыша сохранились. Я
вошел внутрь, тщательно осмотрел каждую комнату – ничего. Даже пыли
нет, несмотря на то что пространство неплохо защищено от ветра.
Нашел сохранившуюся лестницу и зачем-то полез на чердак. Чердак
представлял собой одно большое помещение, и в самом дальнем его
краю в отблесках пламени факела я заметил что-то, показавшееся
вначале кучей тряпья. У меня сердце заколотилось, непонятно, то ли
от ужаса, то ли от безумной надежды. Не решаясь сделать шаг, я
позвал: