Пока я размышлял, Говорна поменяла тему разговора.
– А ты женщина вождя, да? Это ты ему не разрешила нашу
женщину себе взять?
– Просто у нас принято, чтобы у одного мужчины была только
одна женщина, – дипломатично выкрутилась Иштрилл.
– Жаль, – сокрушенно покачала головой Говорна. –
Как-то у вас неправильно принято. Если муж хороший, надо, чтобы у
него много женщин было. У него тогда и дети хорошие получатся… Но
хорошо, что ты не разрешила ему наших женщин набрать. Тут мамки
маху дали, когда ему наших невест предлагали. Больно он
здоровенный, беда бы вышла…
Я закатил глаза, помотал головой и поспешно перебрался в конец
процессии, подальше от сплетниц. Беседа у девушек приняла какой-то
уж очень бредовый оттенок, и я почувствовал, что мое присутствие
там излишне. Правда, мой маневр помог слабо – голос у гоблинши был
звонкий, и понижать его она не собиралась, соответственно беседа не
была секретом ни для кого из тех, кто говорил на эльфийском. Увидев
мою покрасневшую физиономию, орки уже не могли сдерживаться и
разразились жизнерадостным ржанием.
– Нравятся мне эти ребята, – сквозь смех выдавил
Муганген. – Даже жаль, что мы с ними раньше не общались –
такие шутники…
* * *
Удивительно, но в следующие несколько дней больших неприятностей
с нашим отрядом не случалось. Подземный мир пограничных гор
оказался на удивление беден. В голове у меня всплывали воспоминания
о прочитанных в прошлой жизни историях, я подсознательно ожидал
встреч с какими-нибудь страшными созданиями, вроде каменных червей
или какого-нибудь и вовсе невообразимого подземного ужаса. Должен
сказать, обстановка располагала к тому, чтобы опасаться воплощения
выдуманных страхов. Знание о том, сколько тысяч тонн камня сейчас
находится над нашими головами, вызывало приступы клаустрофобии.
Абсолютная, всепоглощающая тишина, которая особенно сильно угнетала
на стоянках, казалась угрожающей. Воображение населяло темноту
вокруг нас причудливыми созданиями – совсем так, как это было в
детстве, когда я оставался один в темной комнате. Самое смешное,
что я был не единственным, кто испытывал столь неприятные ощущения
– даже суровые орки старались не издавать громких звуков, будто
боясь потревожить чьи-то недобрые сны. Первые пару дней я не
обращал внимания на то, как меняется настроение отряда, но
постепенно я начал всерьез опасаться, что никаких чудовищ нам и не
понадобится – мы просто рехнемся от страха неизвестности. В
очередной раз проснувшись от криков кого-то из попутчиков, которому
приснился кошмар, я понял, что со страхом нужно как-то бороться.
Целый день я пытался придумать какой-нибудь способ, который может
помочь решить эту проблему, но ничего умнее, чем «клин клином
вышибают», на ум так и не пришло.