— Взгляни на это оружие, — повел он меня к дальнему стенду. —
Что ты думаешь о нем?
Видимо, он все же решил, что меня обучал очень уважаемый
мастер.
Я взял оружие в руки и попытался его ощутить. С закрытыми
глазами провел пальцами по его поверхности, и стал напитывать своей
энергией, при этом разбираясь в его свойствах.
— Думаю... что мне не стоит трогать такое оружие, — ответил
правдиво ему.
— Почему? — усмехнулся он.
— Слишком велик соблазн продать все, что есть и купить его, —
отвечаю честно на его вопрос, улыбаясь. — Правда, он не идеален, не
знаю, в чем тут проблема, но она есть. Когда вы продадите этот
клинок, он подведет своего владельца, и тогда он или его Род придут
к вам с претензией.
— Вот как... — задумчиво погладил он свой подбородок.
Я ответил в этот раз ему неправду. Я прекрасно знал, в чем была
проблема, но сказать ему не мог. Этот клинок живой... Такие делали
именно Охотники, помещая души очень сильных монстров в оружие и
доспехи. Этот считался высший пилотаж. Но была одна особенность. Мы
никогда не тратились на слабых зверей, они были недостойны этого, и
в них не было смысла.
А здесь именно душа слабого существа, и я разглядел ее. Это была
крысоподобная аморфная сущность. Слабее, чем моя Карамелька, но это
даже неважно. Тот, кто делал этот клинок, идиот. Нельзя помещать
таких существ в оружие. Крыса, будь она хоть богоподобного ранга,
все равно остается трусливой крысой, и в ответственный момент
всегда подведет.
Каково же было мое удивление, когда старик взял клинок в руки, и
одним ударом своего кулака сломал меч пополам. Это оружие было
испорчено.
— Не жалко?
— Цена на него в переводе на ваши деньги была один миллион
рублей, но я ни капли не жалею, — мне кажется, что его Род очень
богат. — Репутация превыше всего. Не я его делал, но я его купил. Я
его не выставлял на продажу, а все пытался понять, что в нем мне не
нравится.
— И вы сломали его, опираясь на слова обычного зашедшего зеваки?
— усмехнулся ему, смотря прямо ему в глаза.
— Верно! — ответил он мне своей улыбкой. — Обычный парень с
глазами мудрого старика.
— Ого! — воскликнул я от такого заявления. — Таких вещей мне еще
не говорили. Обычно, то бабником, то дураком называли, ну и
местами, выпивохой.
— Нет порока в любви к старым напиткам и молодым телам, —
подмигнул он мне.