Предательство? – я вздрогнула. – Неужели кто-то из своих обрек
на гибель всю семью? Разве такое возможно? Предать родную
кровь?
– Кто? – процедил вейр Варис.
– Кто-то из старейшин рода. Только он мог знать, где хранится
амулет. Только он мог провести охрану и, наконец, только он мог
продать ребенка, сообщив новому хозяину истинное имя девочки.
– Что? – взревел Корвин. – Что значит, продать?
– Я еще вчера обратил внимание, как она реагирует на собственное
имя. Только потом вспомнил одну особенность. У меняющих личину есть
свои правила и тайны. В частности, тот, кто знает полное имя
метаморфа, обладает реальной властью над ним. Владеющие
способностью «надевать» любую внешность, они легко меняют и имена.
Но никогда и никому не скажут истинного, данного при рождении. Его
знают только родители и кто-то из старейшин рода. Он, как правило,
и нарекает ребенка.
Дядя Элбот? – меня оглушило внезапной догадкой. – Не может быть!
Чтобы он… он продал меня Хозяину? Он ведь знал меня с самого
рождения. Баюкал. Дарил подарки на праздники. Сидел с родителями за
одним столом. Как он мог?
– Ашихнаэллин! Я знаю, ты давно не спишь, – повысил голос ван
Доррен, деликатно постучав в дверь спальни. – Могу я войти?
Подскочив, я огляделась. Увидев брошенное на полу платье, спешно
натянула его на себя. Потом подобрала скомканное покрывало и наспех
застелила постель, на белых простынях которой алели следы вчерашней
ночи.
– Входите! – плюхнулась на кровать и спешно пригладила
растрепанные волосы.
– Темного утра, – дорриец вошел и сразу же устроился в одном из
кресел. – Как мне тебя называть?
– Шайена, – не моргнув глазом, ответила вампиру. Аши я была
только для Корвина.
– Тогда, темного утра, Шайена, – по губам вейра скользнула
снисходительная усмешка. А вот цепкий и холодный синий взгляд уже
успел пробежаться по всем деталям. Наверняка от него не ускользнул
ни мой взъерошенный вид, ни беспорядок, царивший в комнате. – Ты
ведь прекрасно все расслышала? И, полагаю, догадалась, кто вас
предал?
– Если и так, вам какое до этого дело? – ощетинилась я.
– Хочу помочь, – невозмутимо ответил дорриец. – Еще я терпеть не
могу тех, кто предает собственную семью ради сомнительной выгоды. И
ненавижу подонков, которые торгуют маленькими девочками.
– Элбот Греэр, – назвала имя дяди. – Но вы ведь знаете, в
столице он носил другое имя. Я помню только, что крестный работал в
Тайной Канцелярии.