Чувствую, как меня всё больше знобит, становится тяжелей дышать. Нужно скорее на улицу. Мне нужен срочно свежий воздух, чтобы выдохнуть ядовитый газ из лёгких, который заполнил меня.
В который раз убеждаюсь — я никто для него. Нам с малышом будет лучше без него. Потому что такой папа ему точно не нужен. Пускай это и эгоистично, но ему действительно не нужен ребёнок. Тем более от меня.
Внутри какой-то эмоциональный раздрай. Настроение постоянно скачет перепадами. То хочется плакать, то смеяться. Скорей всего это из-за беременности.
Подозвав официанта, попросила счёт и спросила, можно ли выйти отсюда через чёрный ход. Не хочу, чтобы он хоть на мгновение меня увидел. Не хочу вообще когда-либо ещё видеть Матвея. Расплатилась и оставила пареньку чаевые, за что получила улыбку, молодой человек вывел меня на улицу через официантскую. Поблагодарив, отправилась в издательство.
Душа сжималась, но я каждый раз одёргивала себя, не желая болеть этим человеком, для которого, наверное, в порядке вещей переспать с бывшей после того, как три года назад выкинул меня, как ненужную больше игрушку. И после этого встречаться с Ритой, как ни в чём не бывало. Омерзительно. Оказывается, я совсем не знала Огнева, и со мной он притворялся.
Уже дома приняла контрастный душ и позвонила Мамаевой. А то ведь она уже раз десять, наверное, звонила. Понимаю, что переживает, но иногда её опека душит, а сказать ей об этом не решаюсь. Не хочу её никак обидеть. Она единственная, кто сейчас со мной рядом. Единственный мне родной и дорогой человек.
Что же до работы, то там со всем справляются, даже не хотят, чтобы я выходила, видя моё состояние. Только я не могла сидеть дома постоянно. Хоть сейчас и придётся много времени проводить в клинике, хоть я и не люблю этих врачей, а самое главное – сидеть в очередях. Конечно, это не сравнится с обычными больницами, но всё же.
Через пару дней я пришла к кардиологу. Он посмотрел результаты моих анализов, провёл осмотр и, записав что-то, сказал, что всё отдаст тому, кто ведёт мою беременность. Всё время, пока я там была, доктор задал мне лишь несколько дежурных вопросов. Ничего такого, лишь «Как самочувствие?» и «Было ли со мной такое раньше?».
Я тряслась и боялась, что случилось что-то серьёзное, но Алексей Константинович только хмурился и писал заключение, а в конце посмотрел сочувственно, отчего я сжалась как ёжик, выпуская наружу свои иголки.