— Если хочешь, то ешь, — я продолжаю тараторить, хотя прекрасно осознаю, насколько жалки и нелепы мои слова: ну просто речь бедной родственницы, не иначе. — Не стоит...
— Вера! — обрубает Антон с раздражением, и я осекаюсь. — Что за приступ самоуничижения? Или ты думаешь, я за двадцать минут умру с голода?
В ответ мне остается только пожать плечами. Ничего не могу с собой поделать последние месяцы — и чем больше времени проходит, тем плачевнее мое состояние.
— Что вообще с тобой происходит? — интересуется Антон, явно не удовлетворившись молчанием. — Ты странно себя ведешь, не считаешь?
Ого, неужели он, наконец, сподобился заметить?
Во мне зарождается злость. Довольно иррациональная и почти беспричинная, ведь я намеренно старалась вести себя, как обычно, и по возможности ничем не выдавала собственных чувств и переживаний, надеясь сохранить их вдали от внимания Антона. Тогда отчего мне сейчас так обидно?
— Все хорошо, — говорю я вслух и на ходу стягиваю через голову свитер.
Действие совершенно точно намеренное и провоцирующее, правда с неясной целью: то ли продемонстрировать Антону равнодушие, то ли прежде всего подразнить его и соблазнить? В моей душе уже на протяжении многих месяцев кружит тихая буря чувств и эмоций и требует выхода, но я могу позволить себе единичные порывы и не более того.
— Как скажешь. — Голос Антона звучит ровно. — Мойся и приходи на кухню.
Не оборачиваясь, я киваю и расстегиваю бюстгальтер, после чего наконец закрываюсь в ванной.
Внутри еще стоит пар после водных процедур Антона, но уже стылый и неприятный. Я ежусь. Мне снова холодно. Впрочем, мерзну я теперь часто, и единственное спасение — горячий душ.
Под обжигающими струями воды тело расслабляется и согревается. Я больше не чувствую себя нафаршированной, словно тушка курицы овощами, колотым льдом. Пусть ненадолго, но наступает покой, ненастойчиво прерываемый недавними воспоминаниями об Антоне.
Я тяжело вздыхаю, когда внизу живота и между ног возвращается утихнувшее на несколько минут томление, и выхожу из душа. Смотрюсь в наполовину запотевшее зеркало на свое обнаженное отражение и привычно гадаю, нравлюсь ли я Антону как женщина? Или ему нравится регулярный секс в моем лице?
Он никогда не терял от меня головы, вот что я знаю наверняка. А мне хотелось бы хоть раз стать причиной его безумия, вывести Антона на совершенно несвойственные ему эмоции, сбить с толку, поставить на колени...