Правый уголок губ Антона приподнимается, синие глаза искрятся лукавым весельем. Он сейчас завораживающе красив. Мое несчастное, влюбленное сердце делает кульбит, оступается и, сорвавшись в пропасть, замирает в невесомости восторга.
— Думаю, — замечает он, поднимаясь из-за стола с пустой тарелкой, — в этом вопросе мое мнение более компетентно.
— Ты летчик, — я намеренно ошибаюсь в термине, — а не сомнолог.
Спокойно оставив посуду в раковине, Антон оборачивается и одаривает меня насмешливым взглядом:
— Слабо, — цокает он языком. — Ты в жизни не спутаешь летчика и пилота, Вер.
Я пожимаю плечами, искренне наслаждаясь теплотой этой пикировки.
— Кофе?
— Нет, спасибо. Лучше еще вина.
— Уверена? — Антон явно сомневается, но все-таки подходит к столу и берет бутылку.
— Спасибо.
— Ты ничего не съела.
Прозвучавшее замечание возвращает мои мысли к почти полной тарелке, и я тяжело вздыхаю. Аппетита нет совсем.
— Не хочется, — признаюсь я честно. — Потом.
— Ну как знаешь.
— Ага. — Сделав новый глоток, я выхожу из-за стола и подхватываю тарелку. От резкого подъема кружится голова, и тело ведет на первом же шаге. — Ой!
Стоявший поблизости Антон успевает меня поймать.
— Пьянчужка, — смеется он и перенимает из моих рук тарелку, чтобы оставить ту на кухонной тумбе. — Ты зачем так набралась?
— Не знаю, — уклоняюсь я от прямого ответа и спиной сильнее прислоняюсь к мужу.
Прикосновение покоящихся на моей талии ладоней ощутимы даже сквозь махровую ткань. В ушах нарастает гул, внутри что-то привычно сжимается в предвкушении. Обонянием с каждым вдохом отчетливее улавливается аромат знакомого, дурманящего ум мужского парфюма, пульс учащается, а во рту сохнет.
Уловив мое состояние или попросту подчиняясь собственным желаниям, Антон прижимает меня крепче, и я тут же льну к нему и откровенно потираюсь ягодицами об уже напряженный член.
— Соскучилась? — шепчет Антон сипло, и я отрывисто киваю, вкладывая в этот акт согласия куда больше смыслов, чем заявлено в вопросе.
От контакта наших тел меня уже вовсю бьет мелкой дрожью, под ставшей до предела чувствительной кожей горячая кровь жжет вены и опаляет мое измученное сердце.
Если бы Антон только знал, как много я стараюсь взять и отдать во время секса. Если бы он только мог утолить мой эмоциональный голод, от которого я, наверное, рискую однажды сойти с ума, но...