В итоге я вернулся к своим оболтусам
и последовал примеру ефрейтора, но глотку не драл, а потому эффект
от понуканий оказался не столь уж и велик. Плюнул и попытался
оценить секторы обстрела, тогда-то и ощутил чужое
внимание, аж холодок по спине пробежался.
Кто-то на той стороне пытался
отследить искажения, создаваемые скоплением сверхсилы!
Едва ли это воздействие могло
совладать с моим заземлением, да и встревожило даже не то, что
противник озаботился выявлением наших операторов, а тот факт, что у
джунгар невесть откуда взялись собственные операторы. Не иначе
нихонцы военных советников приставили!
Засада!
Возникла мысль поставить в
известность взводного, но побоялся прослыть паникёром, решил
ограничиться оповещением собственного отделения.
— Демид! — сказал я, но тут же
передумал, поскольку белобрысый доброволец запросто мог сцепиться с
навалявшими ему этим утром скаутами. — Нет, сиди! Ты!
Боец с лопатой, смуглый и чернявый,
понял меня верно и отозвался:
— Тимур Таш, господин вахмистр!
— Беги, скажи остальным, чтобы
бросали лопаты и занимали позиции. Давай!
Боец воспринял приказ буквально,
схватил винтовку и умчался прочь едва ли не вприпрыжку. Я слез в
окопчик и одёрнул так и продолжавшего сидеть под деревом
Демида.
— Тебе особое приглашение
требуется?
Белобрысый легионер нехотя
присоединился к нам, а сам я приподнялся над бруствером и остался
недоволен обзором, вот и забрал у Семёна-охотника топор, полез
обрубить нижние лапы росшей метрах в двух от нас ели. Снёс одну,
примерился ко второй, и тут послышался мерзкий вой мины!
От страха враз обмякли ноги, но
слабость оказалась мимолётной, уже в следующий миг я направленным
кинетическим импульсом кинул себя к окопу, споткнулся о насыпь и
чуть ли не рухнул на присевших там бойцов. Рвануло с заметным
перелётом, ещё и сильно правее, но за первым взрывом последовал
второй, потом ещё и ещё один. Вражеская артиллерия принялась
утюжить взгорок, время от времени снаряды ложились в опасной
близости от нашего окопа, тогда мерзко визжали и стучали по
деревьям осколки, трещали, ломаясь сосны, сыпались на голову комья
земли, ветки и мелкие камни.
И что самое поганое — ничего поделать
с этим было нельзя. Оставалось лишь сидеть в окопе и молиться,
чтобы не накрыло прямым попаданием да ругать себя последними
словами за то, что так и не удосужился отработать технику создания
полноценного кинетического экрана.