Дождались, когда челюсть у собаки отвоюют и в шампанском
прополоскают. А водрузив на законное место зубы, дед продолжил.
– Идём лучше фотографию красивую сделаем. Не как на паспорт, а
для души.
– Зачем?
– В рамку поставим, – подбодрил дед. – Будет чего Богатырёвым
вспомнить, когда кони кинем.
Фотограф, который и до этого снимал видео и фотографировал без
перерыва, в этот момент вовсе на первый план вышел. Парень с
объективом ставил людей, поправлял, комментировал, возмущался. И
так активно изображал работу, что Борис Степанович проникся. Вручив
ему стаканчик ему не вручил, подлив украдкой.
– Ты, паря, не суетись. Держи, для вдохновения!
Фотограф зыркнул на Ларису Борисовну, увлечённую беседой с
Галиной Ивановной. Пожал плечами. Не знаю, мол.
– Да мне ещё работать, – тушевался парень.
– Да шо ты на них смотришь? – поторопил его отец семейства. –
Халя как на язык присядет, вагон можно вывезти. Никто и не заметит.
Давай по капельке. Остальные такие трезвенники. До ресторана будут
делать вид, что язва их мучает и простатит в придачу жить мешает. А
когда ещё жить, если не сейчас?
Молодой фотограф кивнул, накатил и поморщился. Занюхал
объективом. Тогда дело пошло не только быстрее, но и заметно
веселее.
– Так, женщины. А где ваш эрос? – послышалось от него и женщины
тут же захихикали, принявшись крутиться у объективов. – Ну-ка,
дайте мне секса! Больше… стоп, не так много, завалит.
Борис Степаныч по такому случаю с мужиками в кругу накатил. Даже
Сашка пил, прекрасно понимая, что оливки ему до ресторана не
дождаться. А если настоящие мужики говорят пить, значит надо
пить.
Наконец, Лариса Борисовна собрала всех у заказанного намедни
автобуса и принялась отрабатывать за регулировщика, махая руками
вместо палочки.
– Так, все сюда! Венчания у нас не будет. Каждый час как
последний перед трафиком. Так что жених с невестой едут на лимузине
по городу с фотографом кататься по интересным. Они в ресторан
прибудут позже. А все остальные погружаемся и чешем прямым рейсом
на банкет! Только поживее, пока пробки не начались!
Володя подвёл старожёнов к лимузину, усадил первой Анфису,
следом открыл дверь Степану Степановичу. Поинтересовался
мимоходом:
– Дед, ну ты как? Бодрячком?
– Как в сказке, Володь.
Внук почесал бровь:
– В смысле, счастлив?
– В смысле рассчитываю покутить, но не уверен, что сам не стану
тыквой к полуночи. Возраст всё-таки, уже не тот, – ответил
патриарх. – Ты это, если до утра не дотяну, гробовые в сумке у
Ларисы. И запомни, кремация. Только кремация!