Химера на это лишь скептически скривился.
Конечно, насчет «никого» я сильно преувеличила. Скорее всего,
много кто знал, только не те, кого волновала справедливость. А
самое обидное, что, если бы обезьяны так издевались над подростками
из кошачьих, их бы гораздо раньше призвали к порядку. Мы гораздо
спокойнее относимся к дискриминации тех, кто от нас отличается.
Очевидно, Брендон думал примерно о том же, потому что, когда мы
уже поднимались в полупустом лифте обратно в отдел, негромко
произнес:
— Мы ведь могли быть везунчиками, которых принимают сразу два
рода, а стали изгоями, которых все презирают.
— Да ладно, в школе можно огрести и за то, что ботан в очках, и
за то, что голова кудрявая или цвет волос не такой, как у всех, —
тут же отреагировал Алекс. Уверенно, явно опираясь на собственный
жизненный опыт. У него имелись по крайней мере два пункта из трех:
кудрявая голова и редкий для барсов снежный окрас.
Может, и очки когда-то были. Конечно, для оборотней проблемы с
глазами — редкость, однако подобное встречается. А операции по
устранению любых внешних дефектов делаются лишь после того, как
тело полностью сформировалось.
— Для того чтобы стать изгоем, совсем не обязательно быть
химерой, — закончил Алекс свою мысль.
И тут же двое едущих с нами молодых полицейских, оторвавшись от
болтовни друг с другом, покосились в нашу сторону и настороженно
замолчали.
Брендон насмешливо фыркнул. У него было такое лицо, словно он
очень хочет пугануть эту парочку, так что пришлось незаметно
погрозить ему кулаком.
Но пока я отвлеклась на химеру, Изильда, до этого сосредоточенно
следящая за мельканием цифр, показывающих, на каком этаже мы
находимся, с серьезным лицом выдала:
— Это называется конформность. Стремление быть как все любой
ценой, иначе затопчут. Так что, если попадешь в общество, где
преобладают стадные животные инстинкты, придется или терпеть
насмешки, или стараться не выделяться. Но, хвала Бастет, здесь у
нас служат образованные оборотни, а не животные, правда, парни?
Я еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Оба полицейских,
презрительно-настороженно косящихся на Брендона, синхронно
вздрогнули, едва поняли, что Изильда обращается к ним. Но к их
счастью, лифт остановился на нашем этаже и мы вышли.
— «Мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому
стремиться», — уже в отделе, усаживаясь за свой стол, процитировала
я древнего поэта. — Но иногда все же лучше сбежать. Ты наполовину
лев, нечего тебе делать с обезьянами!