– Ну да. Я тут с подружками болтаю, с мальчиками переписываюсь, а ты будешь мешать.
– С мальчиками… – улыбнулась я.
Точно! Надо же позвонить Киту.
– А у вас есть вай-фай? – спросила я.
– Конечно, – Ксюша кивнула с таким видом, будто бы я спросила её про кислород.
– Дашь пароль?
Вот вроде та и хотела повыделываться, но я чувствую её интерес к своей персоне. Поэтому она просто протянула мне листочек и стала смотреть на меня почти в упор.
Я подключилась к интернету и набрала Кита по видеосвязи. Но он не ответил. Ни с первого звонка, ни со второго, ни с пятого. Тогда я завалила его гневными месседжами. Совсем обо мне не беспокоится! Даже не спросил как я долетела.
С запозданием подумала, что у них там сейчас уже ночь, и отправила сообщение с извинением и просьбой всё-таки мне перезвонить.
– Не отвечают? – подала голос Ксюша.
– Неа. Спят уже.
– А сколько там сейчас?
– Где-то четыре утра.
– Ну ты тогда зря так названивала.
– Да я уж поняла.
Мы обе прыснули со смеху.
– А расскажи про Америку.
Ксюша придвинулась ближе ко мне.
– Что именно рассказать?
– Как там живут. Как учатся. Про вечеринки расскажи, а лучше покажи фотки.
– Ну давай покажу.
Я открыла свою ленту и начала рассказ.
Скрутили ещё в самолёте. Ну я предполагал, что меня задержат, но уже где-нибудь в аэропорту. А нет. Ждали прямо на взлётно-посадочной.
На Нэнси нет сил даже взглянуть, посмотреть на её реакцию. Не могу. Пусть между нами останется лишь то хорошее, что возникло при посадке.
За пределами самолёта сажают в бобик и увозят. Молча. Даже пары слов не сказали.
В участке запирают в обезьянник и уходят. Зашибись. Игра в молчанку?
По ощущениям сижу тут несколько часов уже, а мной так никто и не интересуется. Дают время подумать?
Но в голове все мысли только лишь о бездонных голубых глазах. Это зря. Нас с Нэнси не может ждать общее счастливое будущее. Я в тюрьме, а она американка. Но почему глупое сердце бьётся чаще от мыслей о ней? Я так и не узнал о ней ничего. Ни адреса, ни телефона. Мы больше никогда не встретимся. Забудь о ней, Сид!
– Сидоров Станислав Иванович?
Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом со следователем.
– Да.
– Поговорим?
– Говорите.
Я, конечно, знаю, о чём со мной хотят поговорить, но отец мне чётко выстроил линию защиты, которой я должен придерживаться. Во-первых, я ничего не знаю. Во-вторых, я действительно ничего не знаю. Этот случай со мной никак не связан. Но в местном участке я имею плохую репутацию. А уж если попались мои друзья, то и меня гребут вместе с ними.