– Это радует.
Отец забирает мои вещи и мы с ним выходим из участка.
– Ты куда сейчас? – спрашивает он меня.
– В свою холостяцкую квартиру, – хмыкаю. – Тебя стеснять не стану.
– Я бы хотел узнать тебя поближе.
– Так это ж вся моя жизнь. Так сразу и не расскажешь.
Молчит. Думает.
– Садись в машину, подвезу.
Я падаю на заднее сидение. Не складываются у нас с отцом диалоги. Мы практически чужие друг другу. Может, когда-нибудь это и поменяется. Но сейчас мы едем молча. Нам абсолютно нечего друг другу сказать.
Ну раз новоиспечённая систер попросила меня показать мою американскую жизнь, то покажу. Открываю ленту, листаю вниз, на самое начало. Сама же мыслями унеслась в то время, когда только начала выкладывать свои фото. Я тогда была чуть младше, чем Ксюша сейчас. На моё четырнадцатилетие мой отец подарил мне новый навороченный смартфон с хорошей камерой. Естественно первые фото были с моего дня рождения.
Вот я на фоне розовых обоев с принцессами. В тот же год я попросила отца их поменять, потому как уже взрослая и розовый мне не по возрасту. Но на фото я улыбаюсь во все тридцать два.
Следующее фото. Мы с Джессикой и Мелиссой. Все такие маленькие, но ярко накрашены и в коротких блестящих юбках. Так мы показываем, что уже повзрослели. На нас тогда были наши первые в жизни шпильки, но на фото этого не видно.
Дальше несколько фотографий с тортами, шарами, свечами. Я задуваю огоньки и загадываю желание. Что я тогда пожелала? Уже и не помню.
Потом идут фотки со школы, разных кошечек-собачек-белочек, что я встречала на улице. Затем некое затишье на полтора года. И снова я врываюсь в ленту повзрослевшей и похорошевшей шестнадцатилетней девушкой. Розовый цвет исчез из моей жизни, уступив место более взрослым, строгим тонам, сам постепенно преобразовавшись в красный.
Вот я учусь водить красную машину Натали.
– А как ты училась на права, если тебе тогда ещё не было восемнадцати? – неожиданно прервал мои мысли Ксюши голос.
– Так в Америке права можно получить с шестнадцати лет. Что я тогда и сделала.
– У тебя была своя машина?
– Нет, я училась на машине мачехи. Отец мне свою не давал. А собственная у меня появилась только в восемнадцать.
– И где она сейчас? – сестра задала тяжёлый для моего сердца вопрос.
– Кто? – спросила я, левой пяткой подумав, что Ксюша спросила про мачеху.