— А что, цвет не нравится? – пытается юморить папаша.
Но я училась в группе с двадцатью парнями разной степени
сообразительности и к юмору, даже самому низкопробному,
привычная.
— Почему у меня в покоях нет личной ванной комнаты? – рычу я. –
Я тебе дочь или котёнок с помойки? Я не собираюсь жить в кладовке!
Либо я у тебя княжна, либо отрекаюсь от всех родственных
связей!
Судя по отпавшей челюсти князя и мёртвой тишине вокруг, я
сказала что-то крамольное. Папаша начал багроветь так стремительно,
что я испугалась за его самочувствие. На всякий случай я огляделась
в поисках аптечки. Наткнулась на взгляд деда, который мне подмигнул
и показал большой палец. Надо же, я уже начала различать этих
аксакалов!
— Чего ты хочешь, дочь? – прошипел Генрих.
— Нормальную комнату! С нормальной мебелью! И с личной уборной!
Заметь, служанок всяких не прошу, драгоценностей всяких тоже...
пока. Просто помещение согласно статусу. Вот.
— Хорошо. Я распоряжусь, чтобы тебе подготовили покои моей
второй жены.
— Ладно. Что-о-о? Второй? А сколько у тебя жен?
— Две... было.
— А не-жен? – догадалась спросить я.
— Ну... не твоё дело!
— Ясно. Мама спросит. Так что насчёт комнаты? И пира, ты мне
говорил, что будет пир.
— Я не говорил!
Я посмотрела на деда, дождалась его кивка и рявкнула (отчего-то
тоже басом):
— А что, жену ты не уважаешь? И выпить за её здоровье не хочешь?
И кубок твои воины... или кто там у тебя... в честь твоих женщин не
поднимут? Воины... в смысле, о, мудрые цверги, разве ваш князь не
должен это... открыть свои погреба и устроить праздник?
— Должен! – крикнул дед, и тут же все его поддержали. А я знала,
что халявная выпивка – это дело!
На лице папахена сложная смесь эмоций: и отвращение, и злость, и
где-то даже гордость, наверное, за меня. А это я ещё горшком не
блямкала.
Нет, мир неплохой, наверное, если тут всё решает хороший
скандал. В моем такое не прокатывало. Я ж девочка скромная, робкая,
до состояния берсека меня довести сложно. Но можно. В детском саду
я порой буянила, в школе иногда дралась. Потом выучилась, что так
нельзя. В институте только один раз скандал и закатила, когда
Светка Паршина свои шпаргалки мне в парту кинула. За это меня едва
с экзамена не выгнали. Меня там, признаться, понесло. Я орала, как
потерпевшая, выложила свои заготовки, требовала экспертизы почерка.
Меня всей группой успокаивали. Экзамен я все равно не сдала, но и
Светка не сдала тоже, за что смертельно на меня обиделась. Зато
теперь я могу сказать, что это не Лиля – псих, а папины гены.