Никак не могла объяснить ни свое часовое нахождение в комнате
веркомандира, ни хорошо слышимые звуки льющейся воды.
Могла ли я уйти? Да запросто.
Стоило лишь устроить истерику, бунт, и Ирадий не стал бы меня
держать. Возможно, прибил бы, учитывая недосып, язвительно
потоптался бы по моей самооценке, что было вполне в его духе, но
держать не стал бы. Я осталась сама, потому что...
Да потому что сочувствовала мужчине. Потому что не хотела
возвращаться обратно в общежитие. Потому что исполнить просьбу
Ирадия мне ничего не стоило. И потому что мне требовалась его
помощь, а за нее такая цена великой мне не показалась.
Ошиблась, но все еще могла все исправить, пока обида не засела в
Эльдере слишком глубоко.
Не шла, бежала по коридорам и лестницам. Эльдер был тем
единственным, кто помогал мне всегда и во всем, даже зная, по какой
причине я здесь оказалась. Да, он знал гораздо больше, чем
кто-либо, и первые дни после нашей выписки из медкорпуса мы толком
не разговаривали, пока парень не поймал меня в душевой после
отбоя.
Значительно после отбоя.
Стояла под душем, когда почувствовала прикосновение к плечам
чужих рук. Короткие поцелуи жалили шею, щеку, а ладони мягко
проходились по коже, гладя спину, руки, талию. Сердце билось
испуганной птицей, дрожь волнами расходилась по телу, а дыхание
стало громким, обрывистым.
Я не ожидала, даже не слышала его появления, но, к собственному
стыду, понимала, что мне нравится. И его смелость, и его нежность,
и то, что он подошел ко мне сам.
– Ты так прекрасна... – прошептал Эльдер.
Неосознанно опиралась спиной о его грудь. Мыслей не было
абсолютно никаких, но мне нравилось то, что я чувствовала в
надежных объятиях. Этот имсит играл на грани, но тем не менее через
эту самую грань не переступал.
В ту ночь мы долго говорили – почти до рассвета. Он пытался
понять меня, я – его. Сидели прямо на полу в душевой, одетые в
пижамные комплекты. Точнее, сидел имсит, а я расположилась у него
на коленях, чувствуя босыми ногами холод плитки.
Наверное, впервые в жизни рассказывала, не таясь, все о своей
жизни, о прошлом, которое привело меня сюда, и о будущем, которое
видела, но не жаловалась. Нет, ни в коей мере, потому что это был
тот путь, который выбрала я сама, наплевав на законы, чужие
принципы и желания.
Эльдер слушал внимательно, спрашивал, уточнял, а после
согласился ответить и на мои вопросы. В первую очередь меня
интересовало его отношение к тому, что его лишили капитанства. Увы,
но где-то глубоко внутри я чувствовала себя виноватой.