– Постой, Андрей Григорьевич, у меня к тебе небольшое… э-ээээ… дельце. Только заранее прошу, пойми правильно! Сделай мне любезность, прими для дочки. Лева, где коробочка та? – Лев Александрович поднял с пола длинный футляр и положил на стулья перед Полетаевым.
– Что это, Савва Борисович? – строгим голосом, словно замыкая себя железным обручем на замок, спросил, о чем-то догадываясь, Полетаев.
– Только сразу не отмахивайся, Андрей Григорьевич! Выслушай. Это платье для Лизы. Вечернее. Бал всё-таки, потом выставка открывается, столько выходов предстоит. Аринушка с Вронечкой сами фасон выбирали, они понимают в этих штучках. А я только…
– Об этом не может быть и речи, – как отрезал Полетаев. – Если бы у нее День ангела приходился или праздник какой выпал, то я бы еще подумал. А так не могу. У нас с дочкой все необходимое имеется. Спасибо за заботу, но принять возможности не имеем!
– А окончание Института для тебя не праздник?! – вспылил Савва.
– Савва, прости меня, но ты знаешь мою щепетильность. И я не считаю возможным обсуждать сие при посторонних, – Андрей Григорьевич нервно сжал рукоятку своей трости так, что костяшки его пальцев побелели.
– Лёва мне не посторонний! – в пустеющем зале Савва дал себе волю и говорил в голос. – А тебе так скажу – гордыня это, а не гордость. Я не на бедность тебе полушку сую, я хочу подруге и одногодке моей дочери, как ей самой приятное сделать. И ты сам, надеюсь, не «посторонний», а мой ближайший компаньон, и все дела у нас общие, как я считал. Да, не смотри ты на Лёвку, он всё понимает!
– Вы, извините меня, что вмешиваюсь, – подал голос Лев Александрович. – И стал, так сказать, невольным свидетелем… Но, Андрей Григорьевич! Я в перерыве услышал тут случайно один разговор дочки с родителем, так вот… Оказывается, подобное для барышень важно! И я уверен, что Савва от чистого сердца.
– В московском салоне шили, в одном из лучших. Эх, не пропадать же? На примерки чуть не всем семейством ездили, потому, как на Аглаю прикидывали. Она хоть и на годок помладше, да ты ж знаешь моих гренадеров? – Савва смущенно улыбнулся, – Так что мало точно не будет! А если чуть великовато, то твоя рукодельница за недельку-то подправит. А, Андрюша?
– Спасибо тебе, Саввушка, – сдался гордый Полетаев, – и супруге твоей, и дочкам. Приму, прости Господи. Пусть Лиза порадуется, действительно. Простите, господа. – И он отвернулся, доставая из внутреннего кармана сюртука белоснежный платок.