Вскочить, раскрутиться, ударить лезвиями в волосах... Одонат
зачем-то разворачивается, и косички врезаются в крылья. Хруст,
визг... Оглушение, как дополнение к визгу, а сразу за ним – волна
теплого воздуха, отбросившая Хэйт назад.
Глефа снова в цепких лапках. Новая? Или та, что улетела в
пропасть, вернулась, как бумеранг? Не суть. Оглушение короткое,
можно успеть отойти от замаха...
И ощутить под пяткой пустоту.
- У-ух, - в такт сердцу, что ухнуло в пятки, выдыхает адептка. –
Спасибо, маленький герой.
Это – детенышу гидры, он с помощью чешуепортаци принял на себя
удар. Дал хозяйке возможность отступить от опасного края
платформы.
- А теперь белый танец, - зло щурится Хэйт.
Тело продолжает вертеться в скоростной пляске со смертью, а
пальцы порхают по пиктограммам. Тридцать секунд запрета на магию
кончились.
Тьма изначальная заволакивает ступень. Минус точность, минус
скорость вражине. И критический урон магией!
Одонат взмывает, уносится к небу, но это уже бесполезно: за
время вынужденного бездействия в магическом плане у Хэйт откатилось
большинство скиллов.
Тлен ставит точку в поединке.
Можно отдышаться, а затем уже без всякой спешки проверить
дымчатую сферу на лут.
- Пригодится в хозяйстве, тому же Рюку. Или «дублям» презентую,
- Хэйт повертела в пальцах такое себе колечко на ловкость. – А это
что? Да ну нет. Быть того не может!
В ладони лежал и пульсировал маленький серебряный шарик.
- Ты сильная, смелая, - ровным голосом увещевал подругу дней
своих эльфийских Кен. – Пыльным мешком, как сама говоришь,
долбанутая... Ты справишься. Я в тебя верю.
- Ни! За! Что! – гневно ревела Барби. – Ноги моей там больше не
будет!
- Действительно, подруга, где наша не пропадала? - Рэй
предпринял попытку воодушевить орчанку. – Правильный ответ: наша
нигде и никогда не пропадет.
- Вам легко говорить! – перекричала всех присутствующих Барби. –
Да, я сильная и пробивная.
- А еще очень скромная… - куда-то в сторону шепнул убийца.
Чуть не словил зеленый кулачище в лицо, успел отодвинуться.
- Я, саркастичные мои, каждый день огребаю на острие атаки, -
вдруг резко посерьезнела орчанка. – Давно привыкла к ударам на
половину хлебалушки, чтоб оторвать, так оторвать, да вторые «пол»
начать обгладывать. Запомните, а лучше запишите: Барби не
трусиха!
Кен качнулся вперед.