– Ты не похож на любителя цирковых
представлений.
На самом деле так и было; цирк я не любил.
И цирк, и цирковых.
Дьявол! Если разобраться, на свете было не так уж много
людей, к которым я по тем или иным причинам
не испытывал антипатии.
Мизантроп? Нет, скорее, клинический интроверт.
– Друг попросил составить ему компанию, – пояснил я
Елизавете-Марии, а когда она вслед за мной вышла
в прихожую, в свою очередь поинтересовался: –
Это жжение, что его вызывает?
– Вопрос на миллион! – рассмеялась девушка, взяла
перьевую метелку и принялась стряхивать с полок
пыль. – Но во времена падших его не было, тогда весь
мир принадлежал нам, и только нам.
– Да-да, – усмехнулся я и вышел на улицу,
не став брать с собой ни плаща,
ни куртки.
Погода порадовала. От вчерашнего ненастья не осталось
и следа, небо прояснилось, и лишь на самом горизонте
продолжали клубиться недоброго вида кучевые облака.
Я начал спускаться с крыльца, и немедленно неуютной
ломотой напомнила о себе отбитая нога. И пусть сегодня
она беспокоила не так уж и сильно, все же показалось
разумным вернуться в дом за тростью Александра
Дьяка.
– Быстро ты! – язвительно хмыкнула при моем
возвращении Елизавета-Мария, не переставая стряхивать метелкой
пыль.
– А ты, смотрю, все по хозяйству
хлопочешь? – не остался я в долгу и с
удивлением глянул под ноги, только сейчас обратив внимание
на голый пол. – А ковер-то тебе чем
не угодил?
– Ковер? – удивилась девушка.
– Да, ковер!
– Лео, ты принимаешь меня за домработницу? Какое мне
дело до твоих ковров?
Я нахмурился и повысил голос:
– Теодор!
– Да, виконт? – вышел на крик дворецкий.
– Теодор, ты не убирал из прихожей ковер?
– Нет, виконт, – бесстрастно ответил слуга и больше
не сказал ничего.
Елизавета-Мария уставилась на меня с живым любопытством.
Я ответил ей не менее заинтересованным взглядом.
– Это точно не твоих рук дело?
– Не моих, – подтвердила девушка.
Сам не знаю почему, но я поверил. И от этого
встревожился еще больше.
Прошелся по гостиной, внимательно глядя под ноги,
и вскоре заметил длинный бурый мазок на одном
из плинтусов, словно кто-то пытался наскоро затереть пролитую
там красную краску. Или кровь?
– Посмотри, – попросил я Елизавету-Марию.
Девушка грациозно присела, поскребла длинным ногтем насторожившее
меня пятно, облизнула палец и озадаченно протянула: