Девять недель до мая. Фотографии Полины Сергеевой - страница 4
Шрифт
Интервал
на потрескавшейся стене
бетонной блочной многоэтажки
на седьмом или даже
семнадцатом этаже.
Музей придётся загнать
в однокомнатную квартирку,
входная дверь которой
упирается в дверь соседей.
Никакого резного стола
из красного дерева,
или изысканного бюро,
или массивного старого кресла —
ИКЕА да советский торшер,
вот и вся недолга.
А вместо печатной машинки,
вместо кипы черновиков
знаменитым почерком —
потрёпанный ноутбук
давно устаревшей модели:
он помнит усталых рук тепло,
усталых пальцев движение
того, кто, вернувшись в девять
с офисного безликого полигона,
ощутил вдруг
нечто вроде отчаяния,
отчётливо понял —
необходимо что-то ещё:
нужны прочные и живые, как дерево,
слова, чтобы выжить в мире
однотипных многоэтажек,
недолговечной мебели,
ноутбуков, устаревающих
каждый год,
необходимо что-то,
к чему можно привязаться надолго,
о чём можно рассказать навсегда.
«хочу правды так сильно…»
хочу правды так сильно
как хочется иногда в холода
до зубной боли до озноба
чёрного шоколада
тоскую по откровенности кожей
как зимой по тёплому ветру
обнимающему голые плечи
тоскую до страшной усталости
неподъёмной опутывающей
по рукам и ногам
пытаюсь выйти на разговор
а в разговоре нащупать течение
холодный бьющий из-под земли
источник честности
говорят ледяная вода подземных ключей
так опасна коварна и беспощадна
что можно утонуть
но лучше утонуть захлебнуться правдой
чем и дальше барахтаться
в этой тёплой гнилой водице
цветущей и жизнерадостной
лживой лживой насквозь
и оттого безопасной
«Он ей мал, этот мир, он для неё как резиновый мячик…»
Он ей мал, этот мир, он для неё как резиновый мячик.
Она приходит с прогулки и оставляет его в коридоре.
Она раздвигает границы мира, словно на окнах шторы,
Скучает, мается и даже не знает о том, что бывает иначе,
Что где-то есть люди, на которых мир сидит, как костюм с иголочки.
Им не жмет и не давит, немного счастья, щепотка горя.
Они берут этот мир спокойно и просто, как книгу с полочки.
Живут в нём, как в просторном уютном доме с видом на море.
Есть и другие – им мир велик, горизонт далек и недостижим.
Их сносит порывом ветра, словно маленькую песчинку.
Они летят куда-то, зажмурившись, и каждый из них пилигрим,
Одинокий странник, в пустыне мира протаптывающий тропинку.
Но ей-то тесно, голова выше неба, мысли чернее леса,
На самом глубоком дне океана таятся сны и желания.