Ученый был польщен, когда его пригласили ко двору доминирующего государства, в резиденцию, соседствующую с изумительным Храмом. Он с явным удовольствием и некоторой опаской принялся за образование королевских сыновей. Рей обладал недюжинными качествами и был способным к наукам, но во многом походил на своих высокородных сверстников. Арри же его удивил, восхитил, встревожил. Как незначительно отразились на нем типические признаки семьи и окружения! Создавалось впечатление, что до него вообще плохо доходит тот факт, что его отец – всесильный монарх. И отчаяннейшая беззаветность в поисках истины! С непривычки обескураженный философ даже испугался такой безоговорочной тяги к Абсолюту и не знал, как на нее реагировать. Их отношения в самом начале определил Арри: не было принца и придворного учителя, были философ и его ученик, оба – рыцари Алетейи, открытые для космических вливаний, не зараженные лозунгами мутной повседневности. Дружбой и доверием мальчика ученый дорожил необычайно, а теперь у него внезапно сорвались слова, пропитанные слишком большой дозой желчи, и он не мог сообразить, как исправиться.
Молчание нарушил младший:
– Вы правильно сказали. Вот видите, я уже спокоен и полагаю, что в дальнейшем научусь вести себя достойно.
– Достоинство – одна из главных черт вашего характера.
– Я рад, если вы так считаете, но я знаю свои слабости. Я малодушен, судьба не послала мне ни одного испытания, что выпадают на долю исторических героев… Но меня не прельщают героика и приключения с их ложной романтикой.
– А к какому сорту отнести вашу безоглядную увлеченность Храмом?
– Ни к какому. Потому что Храм ни с чем не соотносится.
– Пусть так…
– Мне трудно сейчас дискутировать. Я, как никогда, потрясен этим казусом, и я вам вполне подобающим образом докажу, что в обитель не может проникнуть маскирующийся интриган с неблаговидными целями, – заявил Арри, не представляя ни в малейшей степени, на каком базисе он построит свое доказательство.
– Разве можно исключить очевидные факты? – метафизик вдруг сделался жестким натуралистом.
– Нет никаких очевидных фактов.
Учитель заметил, что лицо мальчика осунулось, что ему непременно нужен отдых, чтобы переварить известие, которое неудобным клином врезалось в привычный ход размышлений.
– Арри, – сказал он, – я буду рад выслушать любые ваши доводы, а пока советую вам погасить пену раздувшихся впечатлений. Я, впрочем, тоже устал.