В палату зашла медсестра и, отыскав
меня взглядом, непривычно громко сказала:
— Петрова к врачу в седьмой кабинет.
Филимонова следом.
В коридоре холоднее, чем в палате, и
одновременно душно. Запах хлорки и грязных тел. Вентиляция тоже
приказала долго жить. Хотя на фоне отсутствия отопления, может, оно
и к лучшему. Надышат — не окочурятся от холода.
Коридор забит людьми. Лежащие на
каталках, ютящиеся на лавках вдоль стен. Некоторые ждут по неделе
освобождение койко-места. Я сейчас в онкодиспансере, одном из
немногих уцелевших в этой части города.
Чинуши — твари. Где сейчас ваши яхты
и виллы? Надеюсь, они не спасли ваши обвислые, бюрократические
задницы. Неужели нельзя было больниц построить? Ведь уже в середине
20-х было очевидно, что к этому все идет.
Смотреть на безнадегу тяжело, хотя
уже даже привычно. Бессильная злость и стыд, будто это я допустила
подобное. Жаль. Если и могла помочь, но не теперь. Сил больше
нет.
Едва стукнув в знакомую дверь,
проскальзываю в нужный кабинет.
— Здравствуйте, Игорь Васильевич.
Звали?
Главврач, казалось бы, молодой
мужчина, лет тридцати пяти-сорока. Но стоит посмотреть в его глаза
и становится жутко. Вечная бездонная мерзлота. На осунувшемся
бледном лице с недельной щетиной, пожалуй, только глаза и
остались.
Когда он спал в последний раз? И,
кажется, я знаю, что он мне сейчас скажет. В который раз он будет
озвучивать этот приговор? Сейчас радостных «вы здоровы» и не
бывает.
— Сколько?
Громко вздыхает, отмирая и пряча
глаза в бумагах.
— Уже третий месяц заказанные
медикаменты к нам не поступают. Я пытался поменять вам курс
лечения, Галина, исходя из имеющихся средств, но, боюсь, порадовать
мне вас нечем.
Протянула руку через стол и сжала его
ладонь. Он сперва дернулся, но усилием расслабил руку. Его кисть
под моими пальцами опаляет жаром. Я и не чувствовала до этого, что
так замерзла.
— Игорь, не надо... Сколько?
— Извините, — опускает голову,
теребит в руках колпачок ручки. — Без блокиратора раковых клеток и
диализа... пара недель.
Рвано выдохнув, поднял на меня
глаза.
— Вы же эвакуированные. У вас никого
нет? Я попробую договориться с хосписом. Хотя... там тоже
битком.
— Не нужно. В общежитии у меня есть
соседка. Нас вместе эвакуировали. Она поможет, обещала. Лучше дома
умру. А на мое место положите того, кому еще реально хоть чем-то
помочь. Вы и так меня столько держали.