Изумляясь собственной реакции, я опустила глаза и стала с преувеличенным интересом листать страницы.
– Вы заберёте книгу, Борис? Хотите её прочитать?
– О, нет, – отказался француз. – Я вряд ли это осилю. Мой английский так же беден, как страны третьего мира. Придётся всё время лазить в словарь, а оно того не стоит. Сомневаюсь, что это шедевр. Уж если я решу прочитать что-нибудь на иностранном, со словарём, то выберу Бунина или Куприна.
– Снимаю шляпу перед вами, – потрясённо произнесла я. – Как приятно, что вы любите русскую литературу!
– Русскую литературу, как и отличный коньяк, очень легко любить, – улыбнулся Борис. – Это не доблесть и не заслуга. И потом, только благодаря чтению мне удаётся поддерживать определённый уровень языка.
Мой новый знакомый не успел закончить фразу, так как в этот момент к нашему столику протиснулся ещё один француз, такой же элегантный и холёный, как и мой собеседник. Огласив окрестности пулемётной французской тирадой, мсье бросился пожимать руки Борису.
Тот поднялся из-за стола, и я смогла насладиться зрелищем мужских лобзаний – французов багетом не корми, дай поцеловаться! Мало того, что у них самый длинный оплачиваемый отпуск, они же ещё тратят уйму времени на поцелуи.
На выставке я наблюдала за мсье Моро, руководителем пресс-центра, куда не раз обращалась с вопросами. Мсье Моро, появившись утром на рабочем месте, яростно обцеловывал весь персонал, а также отлавливал в кулуарах знакомых и целовал и их тоже – по два раза в каждую щёчку. На второй день выставки настырный мсье полез ко мне, у них так, понимаешь, принято. Еле увернулась. Хорошо, что Константинов не мог видеть, каким домогательствам я подвергаюсь, а то мсье Моро быстро схлопотал бы в бубен…
Борис и его знакомый торопливо что-то обсуждали – мужчина с интересом посматривал на меня. Несмотря на дикий темп речи, удалось уловить смысл разговора. Я теперь так часто бываю во Франции, что уже различаю пару десятков слов. Например, Борис трижды произнёс «нувэль адрэс» – это означает «новый адрес». Возможно, студия Бориса переехала, и его друг (или клиент) интересуется, куда именно. Несколько раз прозвучало «бюльва Вольтэр». Наверное, офис переместился именно на бульвар Вольтера.
Впрочем, какая мне разница!
Пусть говорят о чём угодно.
Я отвернулась и стала смотреть на художников под большими белыми и чёрными зонтами, предлагавших свои картины. Мне хотелось, чтобы мужчина поскорее убрался восвояси, и тогда мы с Борисом вернёмся к нашей беседе. С ним было очень приятно разговаривать. Мягкая манера общения контрастировала с твёрдыми чертами лица, а обаятельная улыбка делала его лицо совершенно неотразимым…