Ночь не понимала, что происходит. Почему ее поставили отдельно? Почему все сервизы смотрят на нее с таким сожалением? Все, даже люди, заходившие в лавку, глядя на нее, сразу отворачивались. Торговец еще немного подумал, и поставил Ночь на самую верхнюю полку в левый угол. Здесь было темно, некрасиво, пыльно. Ночь оглянулась, и увидела, что стоит на этой полке не одна. Ее соседями оказались треснутый Бокал и разбитое Зеркало. – Почему я здесь оказалась? – Недоуменно спросила чашечка. – Ведь остальные остались там, на витрине. – Теперь ты навсегда останешься здесь, – фыркнул Бокал, – ты теперь такая же, как и мы – порченый товар!
Чашечка не понимала, что означает быть порченым товаром, и каким таким товаром она вообще являлась… – Посмотрись в меня, – печальным голосом перебило ее мысли разбитое Зеркало, – и ты все поймешь сама. Ночь осторожно повернулась к разбитому Зеркалу, и в самом большом осколке увидела свое отражение. Его она видела впервые. На темно-синем наряде сверкали три крохотных камешка. Они были такими яркими, что Ночь буквально залюбовалась ими. – Не туда смотришь! – Вновь заговорило Зеркало. – Повернись чуть-чуть. Вот, вот так. А теперь смотри внимательнее!
Чашечка смотрела на свое отражение, и не могла в это поверить. В том месте, где у нее должна была быть ручка, находилось два белых пятнышка. – Она откололась, когда ты упала – сказало Зеркало. – И теперь, и теперь… – Дрожащим голосом залопотала чашечка. – И теперь ты навсегда останешься здесь! На этой полке! – Вновь фыркнул Бокал. – Теперь твоя участь стоять здесь, покрываться пылью, и наблюдать за тем, какую прекрасную жизнь ведут совершенные, неиспорченные сервизы. И стоять ты будешь до тех пор, пока от тебя не решат избавиться, или пока не грянет гром такой силы, что ты рассыпешься на миллионы крохотных частиц, и разлетишься по всей лавке. От этих слов Ночь заплакала. Заплакала от горечи, обиды, от чувства сильной несправедливости… – За что? – Сквозь слезы прошептала чашечка. – Я тоже хочу радостной жизни! Я хочу, чтобы у меня была ру-у-учкааа…
Ночь плакала от безысходности, от боли. Она впала в уныние. Уныние, в котором уже давно находились ее соседи по полке. Прошла неделя, за ней вторая, потом третья… С полнейшим безразличием Ночь наблюдала за происходящим вокруг нее. Сервиз, в котором должна была быть она, раскупали по отдельности. Торговец расставил чашки в разные места, и продавал их по довольно высокой цене. А Ночь… Ночь покрылась пылью. Она уже привыкла к своему месту, и даже порадовалась, что ее уродства никто, кроме Зеркала и Бокала не замечает. Так прошло несколько месяцев. Чашечке было скучно. Она ничего не делала, ничем не занималась, ни с кем не разговаривала. Зеркало и Бокал не пожелали стать ее собеседниками, ведь они были слишком заняты своей печалью. Ночь просто наблюдала за тем, что происходит в лавке. За посетителями, которые приходят. За торговцем, который то и дело переставляет товар. За сервизами, которые изо всех сил стараются понравиться покупателю. Как они прихорашиваются, как стряхивают с себя только что налетевшую пылинку, как гордятся тем, что попали на самую главную витрину, и что посетители лавки могут не только смотреть на них, но и брать в руки. Ночь видела, как радовались сервизы, когда кто-то решался их купить. Тогда, торговец протирал их бархатной тряпочкой, и бережно упаковывал в специальную коробочку. В такие моменты, чашечку по имени Ночь, охватывало совершенно непонятное чувство. С одной стороны она очень радовалась за других, но одновременно, ей становилось очень грустно. Она понимала, что чашки уезжают к своим новым владельцам, в дома, в семьи, где их будут любить, любоваться ими. Ночь понимала, что никогда не сможет стать такой же счастливой, как они, потому что никто не захочет приобрести настолько несовершенную вещь.