Я говорю обо всём этом А. По ночам в центре города не страшно. По ночам в Москве гуляют молодые люди и иногда поют песни, но на полицию можно положиться. За последнее время количество ограблений и нападений снизилось, о чём сообщили в газетах. А. уже не курит и смотрит сквозь темноту и огни.
«He is lonely.»
«I don’t understand you.»
«That man who got into the fight, he’s so lonely and desperate.»
«Why?»
«Oh, it’s obvious. Is your society as perfect as you believe, with such weirdos who lose control because of a couple of coins?»
Мне нечего сказать в ответ, и я нападаю.
«Had they known their roots, languages, whatever, would they have been happier?»
«That’s a good question, dearest. Probably they wouldn’t. I can only speak for myself. Do you like Russian?»
Вопрос ставит меня в тупик. Мы идём по мосту.
«I – I don’t know.»
«Do you know what love means?»
«Stop talking to me like that!»
«If you love a language, you feel like it can translate you into sounds and letters. You enjoy the taste. It does not imply it must be your native one. Just any of them, even the one you don’t speak now.»
«Did it happen to you?»
«Ja. Before I learned German, I had heard it, I can say, degusted, and I fell in love with it precisely at that moment.»
«Where did you hear it?»
«It was my mother’s birthday. Some guests were fond of poetry, and —»
Останавливается.
Wähntest du etwa,
Ich sollte das Leben hassen,
In Wüsten fliehen,
Weil nicht alle
Blütenträume reiften?
«What is this poem about?»
«The greatness of the world. The never-ending search against gods.»
Посчитает ли А. моё молчание оскорбительным?
«There is one more I would like to recite.»
«Right now?»
Laß rinnen der Tränen
Vergeblichen Lauf,
Es wecke die Klage
Den Toten nicht auf…
Тёмная фигура, случайно замеченная мной в одном из переулков, не мираж и не плод союза паранойи и воображения. Что-то отличало её от остальных немногочисленных прохожих, хотя она двигалась в том же темпе, и та же одежда была на ней, как на нас, и она так же дула на руки в попытках согреться. Кажется, сегодня вечером спокойствия не дождаться. Как некстати звучали стихи А. – достаточно громко, чтобы их можно было услышать в заледенелом безмолвии и прийти к недвусмысленному выводу. Мой шёпот бессилен.
«Stop it.»
«Please, stop right now.»