Больные. Мы не возражаем. Давай.
Появляется доска, на которой Равнобедренко рисует треугольник, затем берет указку, начинает пояснять.
Равнобедренко. История моя такая.
Больные. Это он рисунок поясняющий начертил, чтобы врачу было легче разобраться, и история получилась понятная.
Равнобедренко (начинает водить указкой по треугольнику). Треугольник внутри был довольно просторный. А углы в нем были такие.
Галина Ивановна. Подождите, подождите. Какие углы? Какой треугольник? Ничего не понимаю. При чем здесь геометрия?
Больные. Это, Галина Ивановна, не про геометрию, а про любовь.
Галина Ивановна. Ну, тогда давайте.
Равнобедренко (указывает на углы). У Надежды моей угол был в сорок пять градусов. У меня вот этот, чуть-чуть побольше: пятьдесят пять.
Больные (переговариваются между собой). Тоже неплохо. Ну, все-таки мужик, ему чуть-чуть побольше. Это справедливо.
Равнобедренко. А в самом просторном углу жил, как, раз этот, близкий Надеждин друг, в школе они вместе учились.
Больные. Треугольник, Галина Ивановна, что? Замкнутое пространство: муж, жена, любовник.
Равнобедренко. Правильно. По-английски – «lover».
Больные (переговариваются между собой). По-английски то это – lover или boyfriend, а по-русски – любовник или сударик.
Равнобедренко. Да, да. Дело повернулось так, что моя Надежда, повадилась ходить к нему, в его угол.
Больные. Вот какая гадина! Ты смотри, повадилась ходить в его угол, а он, выходит, переживал.
Равнобедренко (взволновано). Тогда, понимаешь, у них на двоих – ее сорок пять градусов да его восемьдесят. Сколько получается?
Больные. Подожди, не торопись. Мы сейчас прикинем. (Считают.) Значит, у нее сорок пять, у тебя – пятьдесят пять, а в просторном углу – этот, сударик. Значит, у них на двоих, с этим типом, будет – сто двадцать пять.
Равнобедренко. Правильно, сто двадцать пять. А? Неплохо получается, да? Устроились, да? А я вроде как обиженный, один в своем углу. А они-то вдвоем. (Плачет.)
Галина Ивановна. Да причём тут углы?
Больные. Да это, Галина Ивановна, не про геометрию.
Галина Ивановна. А про что тогда?
Больные. Да про любовь это, про любовь.
Галина Ивановна. Про любовь. Понимаю. (Смотрится в зеркало, красит губы.) Про любовь – это я понимаю.
Больные. Да не реви ты! Что ты как баба разревелся. Действовать надо было. Завел бы себе тоже кого-нибудь.