Котин. Стой, сейчас прикину. (Берет карандаш и бумагу, считает.)
Равнобедренко. А я в газете тоже читал, один тоже выпил, пошел в лес и замерз там. В пальтишке был в легоньком, поэтому и замерз. А звери – они, конечно, не замерзают, они же в шубах. А этот замерз, потому что в пальтишке был в легоньком.
Котин. 4678 получилось. Во сколько наших-то полегло! В нашего молния, конечно, не попадёт никогда, потому что он движется не по прямой. Вот она попасть и не может. Бьет по другим.
Равнобедренко. Нашего зверь трогать не будет. Наш, когда выпьет, он – добрый. Вот зверь его и не трогает. Он добрый, и зверь его не тронет. Уважает за доброту. Понял? Чует зверье!
Входит Тарасюк-Дятленко.
Равнобедренко. Ну, как? Что за процедура такая? Это ты там кричал?
Тарасюк-Дятленко не отвечает, машет рукой, ложится на кровать, поворачивается к стене. Равнобедренко и Котин понимающе переглядываются.
Поздний вечер. Дежурный врач, Галина Ивановна Соленая, сидит за столом, перебирает бумаги. Полумрак, горит настольная лампа.
Входит один из чертей в белом халате.
Галина Ивановна. Всем сделайте, пожалуйста, успокаивающие уколы. (Зевает.)
Черт (записывает себе что-то в бумажку). Так. Сколько? Кому? Куда?
Галина Ивановна (зевает, машет рукой). А всем подряд. Да. Всем подряд. В ягодицу. Ясно?
Черт. Нет, неясно.
Галина Ивановна. Что неясно?
Черт. Сколько уколов, неясно. Их же, как известно, две. Значит, получается, по два укола на брата.
Галина Ивановна. Нет, делать по одному. Ясно?
Черт. Неясно. В правую или в левую?
Галина Ивановна (чешет голову). Думаю, так: тем, которые лежат справа, делай в левую, а тем, которые лежат слева, делай, пожалуй, в правую. Запутал меня совсем.
Черт. А если кто попросит добавки?
Галина Ивановна. Какие могут быть добавки? Иди. Не перепутай! Каждому по одному уколу, и никаких добавок.
Черт уходит.
Галина Ивановна. Черт знает что такое! Младший медицинский персонал называется. (Пауза.) Сейчас все уснут, и я тоже посплю. Ой (бьет себя по лбу), забыла! Мне же еще истории болезней писать! (Перебирает истории болезней, лежащие на столе.) Эти истории с болезнями больных – они такие толстые, такие длинные. Даже лучше так: это истории врачей, про болезни больных, записанные с их слов. Это более правильно. Так оно на самом деле и есть. Некоторые больные рассказывают о своих болезнях так подробно, что мы еле успеваем записывать.