Ее внимание приковала шершавая стена с наполовину осыпавшейся кафельной плиткой, а он разглядывал нежный женский профиль на фоне одинокого розового прямоугольника с детской переводной картинкой посередине. На картинке, уложив младенчески пухлые ручки на широкую голубую юбку, прямо на него с ехидной усмешкой смотрела золотоволосая принцесса.
– Что ты увидела?
Под его внимательным взглядом Соня смутилась, стряхнула воду с пальцев, не надеясь на полотенце, но Илья забрал ее мокрые руки в свои и приложил под пиджаком к рубашке. Женщина высвободилась, обняла его за шею и тронула губами губы, приглашая начать вечер. Он прижал к себе податливое тело и забрался ладонью под юбку, а потом отстранился и повел свою спутницу через освещенный коридор в комнату с брачным ложем, где под высоким лепным потолком покачивалась пыльная лампочка.
Они разошлись по разные стороны кровати и, повернувшись спиной друг к другу, стягивали с себя одежду, как подростки, лишенные родительской опеки. Он в какой-то момент захотел увидеть Соню обнаженной, но не посмел, вдруг устыдившись собственной наготы. Она первая нырнула под одеяло и прищурилась на яркий свет.
– Хочешь, выключу? – спросил он, предположив в ней стыдливость далекой девичьей поры.
– Не надо, пусть останется.
Под одеялом он нащупал ее замерзшую руку и потянул к себе. Соня по-детски устроилась щекой на его плече, и он никак не мог решиться пойти дальше этого целомудренного объятия.
– Ты все еще сердишься?
– С чего ты взял?
– Перестань отвечать вопросом на вопрос.
– Какая разница, где быть, если с тобой.
Он вздохнул и не поверил.
– Были места куда удобнее, но ты ими не воспользовалась.
– Когда это было! Но если ты сейчас же не поцелуешь меня, я точно рассержусь.
Он годами жил ожиданием этой ночи, но посреди чужого разоренного уюта все оказалось слишком обыденно: договорились, встретились, разделись. Лампочка продолжала раскачиваться, мягко высвечивая пустые углы, и кровать плыла под ними в холодных синих волнах шелка.
– Ты не хочешь меня, Илюша? – Он в бешенстве подумал, что тело подводит его в самый неподходящий момент, когда ее губы задрожали, а между бровей залегла скорбная морщинка. – Все плохо. Ты не хочешь…
– Да с чего ты взяла! – Преисполненный отцовской нежности, неуместной в такой интимный момент, он принялся стирать мокрые дорожки с ее щек. – Ты моя красавица. Никто не сравнится с тобой.