Но Юля не обиделась. Она посмотрела на него и прыснула со смеху.
– Простите меня, – сказал Антон Ильич и тоже засмеялся вместе с ней.
– У вас на все вопросы есть такие заготовки?
Она смеялась над ним, а он и рад был.
– Вам самому-то не скучно на свиданиях?
Она хохотала. Что за девушка, восхищенно думал Антон Ильич!
– А если серьезно?
– Серьезно? Ну, как вам сказать…
Что ей ответить? Выдумывать что-то он не хотел. Скажу, как есть, решил Антон Ильич и честно признался:
– Я не знаю.
– Не знаете?
– Нет. Понимаете, как только я влюбляюсь, что-нибудь обязательно случается.
– Что, например? – она вся подалась вперед, словно боясь прослушать, что он скажет.
– Что-нибудь такое, из-за чего мы не можем быть вместе. Она внимательно взглянула в его глаза и, было видно, сделала про себя какие-то выводы. А вслух сказала не то в шутку, не то всерьез:
– А вы не влюбляйтесь.
– Как это?
– А так. Не влюбляйтесь, и все будет в порядке.
– Вы думаете?
Она кивнула.
– Я попробую.
Обратно возвращались через пляж – решили подышать вечерней прохладой и размять ноги после долгого сидения в кафе.
Пляж тускло освещался с берега, и Антон Ильич то и дело подавал Юле руку, чтобы она не оступилась. Песок под ногами лежал неровно. В конце концов она уже не отнимала свою ладонь, и они шли по берегу, держась за руки. Вдали слышались звуки музыки, это развлекали гостей после ужина, а здесь было тихо, только море шелестело у ног. Ветер успокоился и мягко обдавал лицо влажным соленым воздухом. В небе горели две-три маленькие далекие звездочки. Больше ничего не было видно. Лишь однажды в темноте зажглись яркие веселые огоньки: это круизный лайнер, огромный как дом, расцвеченный множеством фонарей, проплывал мимо.
Антон Ильич, впечатленный происходящим с ним, шел, не чуя собственных ног. Рука его дрожала от волнения, когда к ней прикасалась Юлина ладонь, и всякий раз, подавая ей руку, он боялся, что она заметит это. Но вот она сама взяла его за руку и больше не отпускала. Они молчали, но Антон Ильич чувствовал, что между ними что-то происходило, как будто они продолжали начатый в кафе разговор, и каждый шаг, каждое сжатие руки, каждый вздох о чем-то говорил.
Он не знал, о чем думала Юля, но сейчас она казалась ему такой близкой, словно за эти несколько часов они прошли тысячи километров навстречу друг другу. От ее прежней холодности не осталось и следа. Еще недавно такая непонятная ему и неподступная, она теперь была совсем другой, близкой, понятной, улыбчивой. Она понимала его с полуслова, как будто они были знакомы много лет. А как она смеялась его шуткам! Бог мой, покачал головой Антон Ильич, до чего же с ней хорошо! Ему хотелось и дальше идти с ней вдоль моря, и вот так же молчать, и слушать, как она шагает рядом, как шебуршит в темноте ее платье и сыплется под ее ногами песок. Ее ладонь доверчиво лежала в его руке, и ему мечталось, что и она думает о том же и идет рядом ним так, будто могла бы идти за ним вечно.