– Тебя ждут! – крикнул кто-то, распахивая куски ткани.
Отсутствие выбора сильно упрощает расклад. Именно поэтому я не только встал, умылся пригоршней воды и натянул черную шинель инквизитора, но и постарался привести себя в порядок, чтобы выглядеть достойно. Помятое лицо, истрепанная одежда, грязные сапоги, отсутствие украшений, которые пришлось продать, – все это подходило находящемуся рядом войску. Но я опасался, что останусь чужим, что меня разоблачат.
Много раз я участвовал в судах, ощущая раскаленными ладонями, правду или ложь излагает подсудимый. Другие считают подобные ответы тайной, но никакой загадки нет – я просто знал, вот и все. Инквизиторы не более проницательны, чем остальные, они не разбирают людей на части с помощью наблюдательности и ума. Они читают мимолетные движения лица и тела, пытка требует излишних усилий и часто дает неверный результат. Обмануть глаза можно, обмануть Бога – нет. Теперь же предстояло положиться именно на глаза и слух, которые так легко провести, потому что вера ушла, а вместе с ней и доступное немногим умение отличать ложь от истины.
Доктор Робер Кре, мой наставник, кричал, что единственная заслуга инквизиторов – способность ощущать присутствие Бога-отца. За счет этого присутствия становится возможным видеть искажение, которое вносит в мир ложь. Чем сильнее веришь, тем отчетливее виден мир, потому что Бог-отец ближе к праведным. Но мне отчего-то вспоминался отрывок из священного текста, где праведники стоят на высоком выступе и смотрят, как внизу от боли корчатся грешники. Возникало сильное желание скинуть надменных святош с горы, потому что лишь обманщики стали бы наслаждаться вечными муками других.
Кре утверждал, что вопросы, ставящие под сомнение веру, церковь и Бога-отца, лишают ощущения инквизитора остроты, размывают их, ведут к ереси и потере управления, пока способности не увянут совсем. Я задавал массу вопросов, так что, думаю, он был бы доволен, увидев меня сейчас в гуще безбожников.
Допив вчерашнее вино, я вышел наружу. Обрывки тумана стремительно утекали прочь. Кхола, люди ясности, просыпались, лагерь начинал бурлить.
– Слушай, инквизитор, ты же из столицы. Ты короля видал? – спросил разбудивший меня парень, Сорро.
– Издалека.
– Говорят, он святой?
– Святой. Бог-отец дал ему возможность чувствовать чужую боль.