– Ч-чёрт! – подскочил он, машинально отключая телефон. Вот тебе раз! – Ооо… А-а-а… Кто это?
Невероятно обидно, досадно! Ещё бы! Его двухлитровая красавица серебристого цвета трёхлетка «ауди», кожаный салон, АБС, все мыслимые автомобильные примочки её года, четыре подушки безопасности, ни одной царапины, полированная, ни пылинки… получила повреждение. Не просто повреждение, – ущерб! Моральный и физический. Машина пострадала! Валькина гордость, красавица, любимица. Послушная. Удобная. Не капризная… Больше, чем Любовь! Маши-ина!!
Выводя Завьялова из оцепенения, вновь в руках звонко затренькал мобильник.
– Да погоди, ты! – не вслушиваясь, рявкнул он в трубку, зная, что это жена именно звонила, недовольная тем, что он так грубо оборвал предыдущий с ней разговор, и…
Снова выключил телефон, ища глазами злодея. Ага, найдёшь его… – Вот же ж, сволочи! – в сердцах стукнув кулаками по рулевому колесу, обречённо ругнулся Завьялов. – Ну, чёрт! Нет, ничего подобного! Похоже, именно этот злодей и стоял сейчас, как ни в чём не бывало, метрах в десяти от машины, за обочиной, и нагло ухмылялся Завьялову. Издевался. И не чёрт вовсе. Пацан. Мальчишка лет десяти, оборванец. Чумазый, вихрастый, ушастый, лицо в конопушках, в грязной, не по-росту большой рубашке, джинсовых серого цвета штанах, кроссовках на босу ногу, в руках рогатка. Из которой, понятное дело, только что нанёс лично Валентину Завьялову физический урон, не считая машины.
– Ах, ты ж, гад! – почему-то обрадовано воскликнул Валентин, неожиданно быстро, при его-то комплекции, выскакивая из машины. – Я тебе сейчас…
Ага, «щас»! Злодей ни дожидаться не стал, ни отстреливаться, хотя, мог бы, наверное, имея в руках такое грозное оружие, сразу же бросился наутёк. Бежал мальчишка хоть и оглядываясь, но очень проворно. Сверкали подошвы его кроссовок, на спине парусила рубашка, мелькали острые локти рук… Его преследователь – Валька, большой, крупный, ему не бегать, им сваи строительные забивать, пробежав по пересечённой местности метров пятьдесят – шестьдесят понял, что бесполезно старался, догнать не сможет, мальчишка проворным оказался. Окончательно разозлясь, остановился, встал, тяжело дыша и грозя кулаком… И пацан – повернувшись, остановился… Стоял, ехидно склонив голову набок, отставив ногу и подбоченясь. «Вот, гад!» – как заведённое, мелькало в голове Завьялова. И было от чего! Мальчишка – издеваясь, всем своим видом давал понять, бегать, мол, лучше надо, дядя, спортом заниматься, а не глазами сверкать.