– «А я-то думал, жив ли ты? Здоров ли?!».
Хотя их разговор был долгим и всеобъемлющим, в течение которого Платон уверил друга, что здоровье его летом было очевидно подправлено в реабилитационном центре, ему не понравилась ещё и фраза давнего товарища, что у него, возможно, упомянутый им гипертонический криз произошёл из-за обиды на некоторых читателей, не читающих его труды.
Платон, однако, это объяснил совсем другим, в свою очередь, закинув увесистый булыжник в огород, становящимся бывшим, друга:
– «Да нет! Во-первых, я теперь свои произведения даю читать только специалистам, людям, разбирающимся в литературе и доброжелательно ко мне относящимся! Случайным людям, дуракам или всякого рода завистникам я больше не даю ничего читать своего! Много чести!
Во-вторых, и самое главное, мне невольно приходится, как бы влезать в шкуру моих персонажей, на время становится ими, проживать вместе с ними, переживать, думать и говорить за них! В общем, вживаться в их образы! А это выходит боком. Расшатывается нервная система. И я заметил, что стал значительно сентиментальней. Я теперь вижу многое из того, на что раньше не обращал внимание.
Я даже в старых фильмах теперь нахожу многое из того, на что раньше не обращал внимание, или даже просто не видел! Но это уже приобретённое мною новое свойство, как автора, режиссёра!».
Далее Платон сообщил Валерию Юрьевичу, что готовит к публикации сразу пять частей своего романа-эпопеи объёмом почти в полторы тысячи страниц и два сборника стихов – полный, примерно на семьсот страниц и ещё отдельный – четверостиший.
Сглотнув слюну обиженной зависти, друг многозначительно протянул:
– «Да-а!».
Тут же они распрощались. Но Валерий Юрьевич больше Платону Петровичу не звонил.
Особенно Платона удивило отсутствие какого-либо поздравления от товарища по случаю шестидесятилетия.
Видать друг полностью порвал со мной, или… умер?! – решил автор.
То же самое коснулось и старшего племянника Григория Марленовича Комкова. Тот всегда отличался недостатком воспитания, незнанием этикета и никогда первым не звонил своему дяде, к тому же старше его по возрасту.
Очевидно, он кроме работы полностью погряз в своих любимых домашних железках и необходимых домашних делишках, не поздравив дядьку ни с Новым годом, ни, как верующий, с Рождеством, ни с юбилеем.