Из-за этих мыслей он уже давно не посещал покои наложниц,
отстранился от них, и приказал следить за каждой, но не мог найти
хоть малейшую зацепку, причину для недоверия, подозрительные
действия, и от этого он становился всё более разгневанным.
***
Роберт поглядывал в окно, отодвигая темную штору, но пока что
там смотреть было не на что. Напротив него сидел Джон, которого
отправили вместе с ним не без его наводки. Роберт знал, что если
сказать именно те слова, что он сказал, отец подумает отправить
Джона с ним. Так и произошло.
Джон, казалось, был рад этому. Он внешне старался не показывать
этого, но лжец из него никакой. У него всё было написано на лице.
Джон чувствовал себя в карете не совсем уютно, он здесь сидел
второй раз в жизни. Помимо этого, в атмосферу свой вклад вносила и
Мэй, сидевшая рядом с принцем. Смущенная, красная до ушей, она
опустила голову и изредка поглядывала на Джона.
Король не отправлял её с ним. Роберту она тоже не особо была
нужна в путешествии. Он взял её лишь из побуждений благодарности.
Этой девушке, которая не была связана с заговорщиками и искренне
поддерживала его, он был благодарен и сим действием считал, что
благодарит её.
Однажды их путям придется разойтись, когда он решит разорвать
связь с королевской семьей и уйти в лес, Роберт не знал, когда это
произойдёт, а потому решил действовать сразу. По одному лицу Мэй
было видно, что она была бескрайне рада компании Джона.
-Джон, - вдруг обратился принц, понимая, что до городских улиц
им ехать ещё какое-то время, - Не смотри таким взглядом на мою
служанку, она тебе не достанется, похотливый ты зверь.
Разумеется, Джон не смотрел таким взглядом на Мэй. Он лишь
изредка поглядывал на неё и отводил взгляд, будучи немного
смущенным. Стоит лишний раз упомянуть, что Мэй была молода и
красива, немного старше их, но всё ещё в рассвете своей юности.
-Ты! Что! Я не… смотрел! Не ври!
Джон заметно покраснел, начал оправдываться, стараясь сдерживать
себя. По глазам его было видно, что внутри он называет Роберта
козлом, гадом или ещё чем-нибудь похуже. От слов Роберта смутилась
ещё сильнее и Мэй, она опустила глаза и не смела их поднимать.
В карете настала тишина и она продолжалась долгое время. Роберт
ничего не говорит, Мэй и Джон, стесненные словами Роберта, также
боялись пискнуть.