– Не надо объяснять, я провожу, – сказала она, задержав взгляд на Женькиной обструганной коряге-трости. – Все равно никого на приеме нет… Портфель оставьте. Вы сюда еще вернетесь…
Даже с помощью своей коряги Васильев шел с трудом. Под ногами похрустывали мелкие камешки.
– Я так поняла, что у вас осколочное? – спросила Феликсовна, искоса поглядывая на Женькины ноги.
– Под коленку. – Васильев рад был, что медсестра сразу заговорила. – Не сквозное… Пара осколочков, кажется.
– Значит, лежать будете у нас, в хирургии. – Феликсовна сделала паузу и тут же пояснила: – Я не из приемного. Просто девочкам помогаю.
– Я так и понял, что вы – операционная медсестра, – улыбнулся Женя, радуясь своему меткому попаданию.
– Почему вы так решили? – удивленно взглянула на него Феликсовна. Впервые Васильев увидел проявление ее эмоций.
– Да так, – замялся Васильев, стыдясь признаться.
Пауза. Хрустят камешки под ногами и «тростью».
– Вы наблюдательны, – опять уверенно и равнодушно заговорила сестра. – Вы догадались по моим рукам.
Она не спросила, она сделала вывод. И Женя промолчал, томясь вопросом: «Интересно, она когда-нибудь улыбается?»
– Вот в эту дверь, – кивнула головой Феликсовна. – Хирург выпишет вам направление. С ним вернетесь в приемное отделение. А там девочки вас переоденут и так далее… Счастливо! Я думаю, скоро мы с вами встретимся в операционной.
– Спасибо! – Васильев еще что-то хотел добавить, но медсестра уже удалялась на пружинистых полных ногах, высоко держа голову с соломенной скирдой волос.
«Конь, а не баба, – подумал Женя. – Как танк идет… Хотя нет. Скорее как БМП. Грузновато, но не без изящества…» И постучал в дверь хирурга…
Воздух операционной нокаутирующе ударил Васильева в нос. Медсестры, и среди них Феликсовна, позвякивали сверкающими инструментами. Врач, разглядывая на свет рентгеновские снимки Женькиного распухшего колена, диктовал:
– Операция несложная. Так что не волнуйтесь. Анестезия местная. Будет больно – скажете. Еще укольчик сделаем, подморозим. А то, я так думаю, повозиться придется.
– Возитесь, – бледнел Васильев, в его голове зашумело от запаха лекарств и страха. – Только ногу не отнимайте.
– Да зачем нам ваша нога, – повернулся к Женьке с улыбкой хирург. – «Костыль» свой отложите и раздевайтесь!
Феликсовна подошла к Васильеву, посмотрела испытующе в его затуманенные смятением глаза и улыбнулась: