– Шет, пойми, я тебя не люблю. И не полюблю. Наш союз будет обречен на неудачу.
– Полюбишь, – уверенно усмехнулся мужчина, – куда ты денешься.
Болван.
Вслух Тайяна этого не сказала, но злое слово просто сияло из ее глаз. И Шет не выдержал.
Наклонился – и смял в поцелуе нежные розовые губы девушки. Прижался зубами к зубам, скользнул языком в ее рот, стиснул в кулаке волосы так, как давно мечтал…
Ты будешь знать свое место, девчонка!
Вторая рука скользнула ниже, сжала нежную грудь…
Тайяна настолько удивилась, что даже ничего не смогла сделать.
Сначала.
А потом было поздно. Шет оторвался от ее губ, облизнулся…
– Ты сладенькая, Тай. Очень вкусная. Нам будет хорошо вместе.
Рука девушки взметнулась в замахе, но была перехвачена на середине удара. Шет демонстративно поцеловал тонкие пальчики и усмехнулся.
– Сколько ни шипи, кошечка, а от меня не убежишь.
Единственное, что смогла сделать девушка, – развернуться и направиться по тропинке домой. На ходу сорвала несколько листьев, сунула в рот, пытаясь горечью заглушить мерзкий привкус чужой слюны. Гадость, гадость, гадость!
Тайяна читала книги – и много, но никогда не понимала, почему поцелуям придают такое значение. И сейчас не понимала.
Ей было попросту мерзко.
Шет шел рядом, что-то говорил, а Тайяна все больше убеждалась – свадьбы не будет.
Лучше уж умереть. Хотя нет. Лучше убить жениха.
* * *
– Тай, ты рано, – мама смотрела заинтересованно. Конечно, она видела, кто проводил ее дочь до дома. Не остались без внимания и припухшие губы девушки, и злое выражение глаз.
– Я бы еще искупалась – Шет помешал.
– Присядь, дочка. Поговорим.
Женщина показала вышиванием на кресло рядом с собой, и Тайяне осталось только подчиниться.
– Почему ты против этой свадьбы? Шет неглуп, красив… я полагала, что постепенно у вас все сладится. К тому же он сын одного из жрецов, что немаловажно. Это статус.
– Мам… он мне противен.
Возможно, Тайяна и промолчала бы, не случись того поцелуя. Но произошло ведь! И теперь девушку всю трясло от страха и злости, и это все требовало выхода! Да хоть бы и матери рассказать, пусть особой душевной близости между ними отродясь не было!
Слишком любила книги Тайяна, слишком любила себя ее мать. Но…
– Меня трясет от него! Он мерзкий, гадкий, словно склизень, а сегодня, когда он меня поцеловал, меня чуть вообще не стошнило! Я как представлю, что он ко мне прикасается, – в омут головой кинуться тянет! Неужели никак нельзя это отменить?!