Не звезда сверкает, а орлиный глаз,
Всем напоминает: здесь седой Кавказ,
Сохраняя нравы, не готов любить,
Как стакан отравы может погубить.
Облака на небе прятали закат,
О домашнем хлебе вспоминал солдат.
Вовсе не былинка, дом родной, крыльцо
Вспомнил, и грустинка – тенью на лицо.
Словно засыпая, «голубой берет»,
Сам не замечая, гладил амулет,
К камню прислонился, надо отдохнуть…
Небу поклонился и собрался в путь.
Птицы, как свирели, а в ночной тиши
Зубы заскрипели – запах черемши.
Хоть весна в разгаре, но, увы, не рад,
Блещет, как в угаре, чёрный автомат.
Темень надвигалась, позади – привал,
Рота выдвигалась, шла на перевал.
Ночь была, едва ли многим Божий дар,
Горы прокричали: «А… Аллах Акбар…»
Небо озарилось, но – не благодать…
Эхо прокатилось, вспоминая «мать».
И земля пылала… Не война, не месть,
Высоту держала рота номер шесть…
Вынесли из боя парня на руках.
Не был он изгоем, как-то впопыхах:
«Лёха, я прикрою… Бей, ещё один…»
Белою фатою стелется жасмин.
Матери приснилось: плохи там дела,
Под крестом молилась – сына берегла.
Вовсе не старушка, но – белым-бела,
А в часах кукушка что-то замерла.
Расцвели жердели, но – не в добрый час.
Что же ты наделал, батюшка Кавказ?!
Не поставил точку в споре у огня,
Не вернул сыночка матери, а зря!
У окна рыдала бледная вдова,
Мужа потеряла, сына не смогла
Уберечь от пули. Вечные, во сне,
Сыновья уснули, рано по весне.