– Ночь на дворе. Спать укладывайся, – старлей смял папиросу и, заодно, разговор.
Ранним утром по команде батальонного «Выдвигаемся!» Петро полез на чердак будить командира. Сено измято, окурки в консервной банке – Левы и след простыл. Испуганный ординарец бросился на улицу. Бойцы суетились вокруг прогревающейся техники: машина связи и три танка. Петро нырнул в командирский – «чем черт не шутит» – и с удивлением обнаружил довольного Леву в обнимку с одной из дочерей Протасовых.
– Александра, – преставилась девушка, – теперь я буду его ангелом-хранителем.
– Как же… мы ж в наступление… товарищ, старший лейтенант… – промямлил Петро.
– Отставить разговорчики! – скомандовал Лева, – Вперед!
Рота загудела моторами и влилась в колонну.
Уже на следующий день старлея вызвали в штаб дивизии.
Грозный, как туча, комдив сидел под портретом отца народов, склонившись над папкой с личным делом. Ситуация на вверенном участке фронта напоминала игру в кошки мышки, где роль грызуна отводилась именно ему – славно воевавшему еще в Империалистическую. Донимали осенние мухи, но больше – франтоватые особисты.
– По вашему приказанию прибыл! – щелкнул каблуками провинившийся.
– Вижу, – генерал не поднимал глаз, – и что артист, вижу. Передовая, товарищ офицер, это вам не сцена драмтеатра, – он выпрямился и снял старомодные очки, – Вы, сударь, без году неделя на фронте, а натворили на гусарский полк. На кой леший полез в воронку подбитый танк вытаскивать?
– Так там же мои солдаты под огнем застряли, – Лева пытался оправдаться, – Их бы на раз накрыли. А они, молодцы, боевую машину не бросили, старались завести.
– А если бы и твой, командирский подбили? Где на вас, героев, у Родины столько техники набрать? Ты – командир, шире соплей мыслить обязан! – комдив с отвращением отбросил в сторону личное дело, – Девица-то, хоть, хорошенькая?
– Прелесть, товарищ генерал, – Лева покраснел до кончика носа.
Комдив вышел из-за стола, и, заложив руки за спину, прошелся вдоль стены. Остановился напротив Левы, бросил осторожный взгляд на портрет вождя:
– Ты… это… бросай свои чудачества. Меня скоро переведут, и тогда не миновать тебе трибунала. Пойдешь ко мне адъютантом?
– Никак нет, товарищ генерал. Спасибо, конечно, но товарищей бросить не могу, не честно это…
– Ишь, совестливый какой. А каково твоему отцу, репрессированному, придется, когда тебя расстреляют за нахождение гражданского лица в расположении боевой части? Об этом подумал?!