Впрочем, часть вещей прожили с ним вместе эти семьдесят лет. Тот же буфет, тот же шкаф. Этот шкаф – особая статья. Впрочем, самый обычный, 70 лет назад такие стояли во многих благополучных семьях. Прочный, добротный. Кстати, на шкафу сверху располагался сундук, в котором хранились отрезы на платья, платки, вещи еще с довоенных времен. Высокий потолок позволял хранить огромный сундук на высоком шкафу.
С этим шкафом много что было связано. В левом нижнем ящике под полками с бельем лежали его игрушки. У него было много игрушек, конечно не так много, как у современных детей, – все помещались в том ящике. За створкой с зеркалом была целая комната. Темная, уютная, с гладким скользким деревом под попой. Со свисающими с потолка мамиными платьями. С позвякивающей (если ее задеть) печатной машинкой под черным кожаным чехлом.
Как хорошо было здесь сидеть, дышать духотой и пылью, смешанной с запахом нафталина, маминых платьев и всеми теми запахами, которые дают ощущение дома и покоя беззаботного детства.
И если удавалось поиграть в прятки с гостями, то это было лучшее место, где тебя долго не могли найти. Даже если кто-то раскрывал дверцы, то можно было забиться в самый угол, упереться носом в стену, и, не дыша, надеяться, что тебя так никто и не найдет под полами костюмов и платьев.
А как-то раз он сидел в шкафу с фонариком и гвоздем нацарапал на стенке свое имя – понимал, что за такое по головке не погладят, но, как говорится, пронесло.
И вот теперь Старик вспомнил про надпись. Неужели его имя и сейчас можно нащупать на внутренней стенке в шкафу?
А почему нет? Имя не изменилось, шкаф тот же, почему невозможно найти надпись? И все-таки странно – за семьдесят с небольшим лет его так никто и не отругал за тот проступок и, видимо…
Он уже открывал створки шкафа, рассуждая про себя: «Надпись, положим, сохранилась, а запах – может быть, он тоже остался?»
В последнее время Старик здорово похудел и как-то осунулся, и пол в шкафу его выдержал запросто. В шкафу было тесно, но не то чтобы совсем тесно, вещей поубавилось, не было в углу печатной машинки, дерево под попой было такое же гладкое, стены на ощупь такие же, вот она надпись под пальцами, букв без фонарика не разобрать. Он закрыл привычным движением створки, стало совсем темно, уткнулся носом в коленки, Господи, да вот совсем недавно он тут сидел – в доме гости, сын папиного друга – Юрка – водит, ему подсказывает дядя Женя: «Ты посмотри, посмотри в шкафу».