Обманщик! У меня сразу же закружилась голова, и я поспешила вновь опуститься на пенёк.
— Нужно закусить, и всё будет хорошо. Ты ведь теперь не откажешься преломить хлеб с богомерзким некромантом?
Я внимательно посмотрела на взлохмаченного колдуна, на пшеничную лепёшку, которую он извлёк из дорожной сумки, и обречённо вздохнула. Устоять было невозможно. Ларс устроился на выступающем из земли толстом корне у моих ног, и с четверть часа мы молча ели, по очереди отрывая куски от лепёшки, укладывая на них тонко порезанные кусочки сыра и солонины и запивая водой из фляги. Некромант смотрел в огонь и размышлял о чём-то своём. В непроглядной лесной тьме слышались шорохи, постукивания, пронзительные крики ночных птиц. Волчий вой постепенно удалялся, а потом и вовсе стих. Хищники ушли, так и не учуяв наш лагерь.
— Почему ты молчишь, Лассе? — не выдержала я.
— Жду, когда ты начнёшь свой рассказ, Мия, — пожал плечами он.
— Я уже говорила, как оказалась в лесу. Твоя очередь!
— А ты с характером! — усмехнулся он и посмотрел на меня, задрав голову.
Я невольно улыбнулась: мне наконец-то было тепло, сытно и спокойно. Так спокойно, словно за пределами нашего костра был не проклятый лес, а уютный, обнесённый высоким забором двор.
Ларс совсем не знает меня. У меня нет ни магического дара, ни характера. Дома у тёти Тиллы и дяди Джефа я и слова сказать не смела лишний раз. С детства привыкла к тычкам и пощёчинам, которыми тётя сопровождала воспитание подкидыша-безотцовщины. Но сейчас мне не хотелось спорить со своим спасителем. Огонёк внутри меня обжигал и толкал на безумства. А пусть колдун думает, что я и правда с характером!
— Начинай, нечестивый некромант! — подбодрила я Ларса.
Он подобрал шишку, бросил её в огонь, выбивая сноп жгучих искр.
— У меня ничем не примечательная история, — вздохнул он. — Я родом из Хемры. В юности мама устроилась прислуживать в дом тамошнего лорда. Его фамилия была Инген. Это было единственное во всей округе место, где можно было что-то заработать. Она была очень красивой, поэтому её взяли не прачкой или кухаркой, а горничной. Нужно было прибираться в личных покоях господ, менять им бельё, смахивать пыль, ставить цветы в вазы. В те времена мама тоже не знала, что у неё есть тёмный дар.
«Да нет же у меня никакого дара!» — хотелось воскликнуть мне, но я сдержалась. В тихом голосе Ларса было что-то завораживающее, но за этой таинственностью скрывалась давняя тревога.