— У меня нет родителей, — сказала я после долгого молчания.
— Так не бывает, Мия. У всех есть предки, — возразил некромант. — Живые или мёртвые, но они когда-то произвели тебя на свет, а значит, они есть. Ты не помнишь их?
— Не помню, — вздохнула я. — Мама умерла, когда мне было три месяца, а об отце я знаю только то, что рассказывали мне дядя и тётя. Теперь я уже не уверена, что они говорили правду. Если раньше моя жизнь казалась мне простой и понятной, то теперь всё запуталось. Ни прошлого, ни будущего. Странное чувство, будто под ногами нет опоры, а глаза завязаны.
— Нормальные ощущения человека, чудом избежавшего страшной гибели.
— Лассе, я благодарна тебе за спасение, но я не уверена, что ты поступил правильно. Понимаешь?
Поколебавшись пару мгновений, я коснулась его локтя, заставила повернуться ко мне. Он был серьёзен, и даже рыжее пламя не согревало взгляда его серо-стальных глаз. Лицо напряжено, брови сдвинуты, губы плотно сжаты. Нет, он не понимал.
Никогда ещё мне не доводилось сидеть рядом с парнем так близко. Не с простым парнем — с чёрным колдуном, заклинателем мёртвых. В деревне говорили, что от нечестивцев пахнет тухлятиной и кладбищем, а сами они холодны, как их подопечные. Враньё, всё вранье!
Ларс излучал тепло и пах очень вкусно — лесными травами и костром, и ещё чем-то неуловимым, опасно приятным. Наверняка тем самым эликсиром, от которого девушки теряют голову.
С минуту он изучал моё лицо и хмурился.
— То есть ты считаешь, что я должен был пройти мимо раненой, привязанной к дереву девчонки и не вмешиваться не в своё дело?
— Любой тёмный прошёл бы мимо! — в отчаянии воскликнула я.
— Вот, значит, как ты думаешь?! И сколько же тёмных встречалось на твоём жизненном пути? — прищурился он.
Я схватила ртом воздух и помотала головой. Что я несу? Зачем пытаюсь обидеть того, кто спас мне жизнь?! И почему этот проклятый некромант оказывается совсем не таким, каким должен быть! Единственный светлый образ из прошлого — образ отца Эспена в белой мантии с брошью-солнцем, ослепительно сияющей на груди, — начал колебаться и таять, словно наваждение.
— Ни одного.
Под пристальным взглядом Ларса слова давались с трудом, царапали горло. Или я всё-таки простудилась?
— В том-то и дело, что ни одного. Но уверена, будто всё о нас знаешь! — сердито сказал он. — Ты даже о себе ничего не знаешь, глупая девочка Мия.