— Такая роскошь. Я здесь чувствую себя лишней, — сказала я наконец.
— Вообще-то маги всегда жили хорошо, я имею в виду официально признанных магов. Преподаватели различных Академий немало зарабатывают, да и студенты часто находят себе подработку. Если у них правильный дар.
— А если неправильный?
Я пригубила вино — оно оказалось сладким и терпким.
— Мия, я тоже чувствую себя не в своей тарелке без привычного слоя грязи, — засмеялся Ларс. — И здесь кровать! Настоящая кровать, как я тебе и говорил, в моей жизни была нечасто. Чаще приходилось спать на сеновале или на жёсткой лавке.
— Мы будем спать вместе? — еле слышно спросила я.
— Если захочешь.
Я знала, что хочу заснуть в его объятиях, как и в прежние ночи, но произнести этого вслух не смогла. Вместе с грязной, заскорузлой одеждой и пылью куда-то делась и та непосредственность, с которой мы ласкали друг друга в лесу. Там, на расстеленном во мху плаще, мы знали, что не зайдём слишком далеко в наших отношениях. Здесь всё стало одновременно и проще, и сложнее. Особенно после бокала вина и жарких, неистовых поцелуев на бархатистом покрывале. Я даже не помнила, как оказалась лежащей на спине с разметавшимися волосами и задравшимся выше коленей платьем. Стыд и срам, сказала бы моя тётка. Отвратительно, ага, только потаскухи так себя и ведут. А мне было невероятно хорошо, пока я не опомнилась.
— Я не знаю, не знаю, — задыхаясь, прошептала я в ухо некроманта.
— Мия, я не стану настаивать, — заверил он меня. — Не обязательно идти до конца сегодня. Тем более магистр велел тебе поберечь силы.
— Вот и славно, побережём силы, — дрожащим голосом ответила я, перебирая волосы Ларса.
— Я так хочу увидеть тебя… без одежды. Мия, пожалуйста!
— Тогда ты не сможешь сдержаться!
— Если бы я был таким несдержанным, то получил бы своё ещё там, в лесу. Не веришь мне?
— Верю, — искренне ответила я.
— Обещаю, что и пальцем не трону тебя, — прошептал он и потянул за тесёмку на моём воротнике.
— Не тронешь пальцем? Не слишком убедительно звучит, — краснея, прошептала я.
И всё же поддалась — позволила ему медленно, осторожно освободить меня от платья, под которым на мне не было ничего. Самым сложным оказалось тут же не закрыться руками и не забраться в спасительные недра одеял.
Не думала, что когда-нибудь кто-то будет целовать мои плечи, и грудь, и живот. Каждое прикосновение губ некроманта заставляло меня вздрагивать и замирать в ожидании продолжения. Лассе, как и обещал, не касался меня руками, он крепко сжимал в кулаках скомканное покрывало и дышал так жарко, что я боялась — не сдержится, нарушит данное мне слово. И я, наверное, прощу ему эту несдержанность…