— Что похоронить их не могли?
— Лучше бы сожгли их еще по осени, — ответил брату Мирон, не поворачивая лица и взирая на пляшущие языки пламени. — Тогда бы, догорев, их души сразу же в Ирий ушли.
— И не говори, Мирон. Глупые люди, не ведают, что творят.
Из костра вдруг вылетела душа упыря и, приблизившись к Мирону, оскалилась и прохрипела жутким голосом:
— Сдержал ты слово, смертный! Значит, твою кровь пить не буду! Прощай!
Тут же зеленый упырь превратился в зловонное зеленое облако и взмыл вверх. Мирон проследил за ним взглядом и тяжело вздохнул.
Спустя два часа, когда тела разбойников-упырей догорели и кости превратились в золу, Мирон обернулся к Василию и сказал:
— Поехали, брат, в город. Доложим воеводе, что все сделали.
Было около трех часов пополудни, когда братья приехали к дому боярина Ртищева. Отчего-то ворота были распахнуты, а вокруг на дороге толпилось много местного народу. Весть о том, что братья Сабуровы приехали биться с упырями, вмиг разлетелась по селению, и горожане, горланя, ждали возвращения молодых людей.
Мирон и Василий, уже сняв кольчужные доспехи и шлемы, в одних только темных кафтанах с непокрытыми головами, остановили коней у распахнутых ворот. Крикнули одного из мальчишек. Мирон велел ему позвать воеводу. Преодолев живую изгородь из расступившихся людей, Сабуровы приблизились к дому воеводы и остались стоять у белокаменной лестницы. В это время все пришедшие жители притихли и с интересом рассматривали братьев Сабуровых. Все ожидали воеводу. Когда Никанор Романович вышел во двор к молодым опричникам, Мирон громко во всеуслышание заявил:
— С упырями покончено. Более они вас не побеспокоят. Сожгли мы их тела час назад, и души их ушли к предкам.
— А вы сами-то не пострадали, братцы? — выкрикнул кто-то из горожан.
— Нет. Живы, здоровы! — ответил Василий, подмигивая стоящей неподалеку румяной девушке с длинной светлой косой.
После этого жители начали громко благодарить опричников, желая им доброго здравия. Некоторые дородные мужики-горожане, похожие на купцов, даже похлопали молодых людей по спине и обняли их в знак братания. Воевода, довольный и румяный, пригласил Сабуровых вновь к себе на трапезу, однако Мирон вежливо, но твердо отказался, заявив, что им с братом нужно возвращаться на службу. Этому воевода противиться не стал, а только тихо велел: