Белокурый Демон послушно ринулся в чащу, а я начала сгребать
грязь, вымазывая светлую одежду, лицо, волосы и руки. Прижавшись к
самому краю ямы, вытащила из штанов стилет. Конечно, с братьями в
бое мне не сравниться, но за себя постоять смогу. В конце концов,
тот, кто хочет жить, способен на многое.
Шелест и треск веток я расслышала отчетливо. Мужчина медленно
вел лошадь – видимо, осматривая лес. Все-таки услыхал, как я
упала.
– Глупо пытаться спрятаться в лесу. Я слышал волчий вой… Вы
хотите быть растерзанной зверьем, леди?
Его обволакивающий мягкий голос все приближался, а я дышала
через раз. Когда сапоги прошли совсем рядом, думала, сердце
остановится. Страх опутывал, сбивал с мыслей, топил
благоразумие.
– Я ничего вам не сделаю, поверьте, – продолжал свою речь
мужчина. – Напротив, помогу вам выбраться отсюда.
Считала его шаги. Звуки отдалялись, а шелест становился тише.
Сколько пролежала так в грязи без движения? Не знаю, но вставать не
собиралась до самого рассвета. Как говорится, лучше перебдеть, чем
недобдеть.
Задремать так и не получилось, сколько бы ни пыталась. Рассвет
еще не показался над кронами, но небо уже начало светлеть, когда я,
наконец, поднялась с земли. Ползком выбиралась из ямы, цепляясь
стилетом и подтягиваясь на руках. Никогда бы не подумала, что со
мной такое может приключиться.
Нянечка… Не могла дать волю слезам. Если превращусь в размазню
прямо сейчас, то до имения де Нераш точно не доберусь. Не сейчас.
Потом. Когда буду в безопасности, я обязательно вспомню каждую
прожитую минуту, но пока нужно идти вперед.
Напрямик не пошла. Медленно продвигалась в обход, чтобы выйти
сбоку от пирства. Нога ныла, наверняка опухла, но я вполне могла
стерпеть эту боль. Постоянно озиралась по сторонам,
останавливалась, когда слышала треск веток или уханье птиц. Я
боялась. Никогда не отличалась храбростью, но и сесть и ждать
помощи – это не по мне. Прекрасно знала: сама себе не помогу, никто
не поможет.
Когда выбралась из леса, солнце уже заняло голубое небо. Успела
вновь спрятаться за деревья, когда увидела всадников, выезжающих за
ворота имения. Ни с кем другим я их спутать уже не смогла бы.
Гвардейцы сопровождали седовласого мужчину, который восседал на
черном коне. Его бока играли, переливались на солнце. Мужчина
улыбался, ухмылялся, а мне так хотелось стереть с его лица это
довольное выражение.