— Именно так. Я здесь для этого. Чтобы вы, матерый, хоть и
обосанный волк, обучили молодого щенка тому, чему посвятили всю
свою жизнь. — проговорил я, глядя прямо в глаза преподавателю.
— Щенок… ох щенок. — многообещающе улыбнулся Дали, что-то
прикинув. — Ты пройдешь через муки, боль и унижение. Но если
выдержишь – у Геннадия не будет над тобой преимущества к концу
учебного года. А теперь, локоть выше! От кисти, раз!
— Фигово выглядишь. — заметил уставший, но довольный Шебутнов,
когда мы с ним встретились на вечернем построении. Но я лишь
улыбнулся. Болело все – кисть, локоть, ноги, плечи и в первую
очередь самолюбие. Учитель фехтования нещадно лупил меня своей
розгой, но я добился своего – больше он надо мной не издевался.
Административный корпус, кабинет директора училища.
— Нет, стойте, к нему нельзя. — раздался из коридора испуганный
голос секретарши и Меньшиков аккуратно отложил документы в большую
папку, а ручку в специальную малахитовую держательницу, кода то
подаренную ему лично князем Демидовым.
— Нам можно. — ответил спокойный, бархатистый мужской голос, и
дверь в кабинет распахнулась словно от пинка.
— Что вы себе позволяете?! — возмущенно спросил Меньшиков, но
договорить не успел. Прямо ему на стол, снося все бумаги, дорогущий
гарнитур и расплескав чай по персидскому ковру рухнуло грузное,
окровавленное тело, в котором князь с огромным трудом узнал своего
управителя и распорядителя имуществом училища.
— Прошу вас ознакомится, протокол допроса. — улыбаясь сказал
Мирослав Суворов, и на стол, рядом с хрипящим и булькающим кровью
мужчиной легла бумага.
— Не понимаю, при чем тут я? — нахмурившись произнёс Константин,
но бумагу принял и пробежал глазами по первым строчкам. «Я Никодим
Сафронов, будучи в здравом уме… являюсь слугой князя Меньшикова и…
все совершал по его прямому приказу». — Это же чистой воды
бред.
— Бред? Очень рад это слышать. — улыбнулся Мирослав еще шире, и
его улыбка стала похожа на оскал. — Значит он не является слугой
вашего рода, ровно, как и доверенным лицом? В таком случае прошу
прощения, мы зря вас побеспокоили и немедля направим его в
жандармерию.
— Стойте. — вскочил Меньшиков, мгновенно соображая, что может
наговорить находящийся в таком состоянии управитель. Нет, самому
Константину это не грозит ничем, но слухи пойдут самые разные,
некоторые предприятия могут оказаться под угрозой, а ведь есть еще
и совершенно не входящие в род, но очень прибыльные отросли.