- Задержанный Андрей Вершинский. - Харя еле выговорила мое
русское имя, чудовищно его исковеркав. - Ваша личность установлена
и мы обязаны отконвоировать вас в муниципальный суд Букиттинги для
вынесения вам приговора.
- Не имею возражений, - ответил я по-английски. - Душно у вас
тут, прогуляюсь с удовольствием.
- Прогуляешься ты, мразь бандитская, или на каторгу, или сразу в
печь крематория, - пообещала харя.
Спорить я не стал. Тоже пустое. Бывают случаи, когда нужно
хорошо владеть языком, чтобы морально подавить противника еще до
начала схватки. Но не сейчас. Сейчас следовало, не смотря на
адреналиновый шторм в крови, просто дождаться процедуры надевания
наручников. Это далеко не первое мое задержание, у меня дальнейшие
действия уже отработаны до автоматизма. Главное, не думать о
возможности ошибиться. Эти мысли надо гнать прочь, они ничего не
дают, а фокус внимания на них как раз порождает ошибки. Ошибаться
же мне было нельзя, иначе не миновать тогда крематория. Причем,
скорее всего, без суда.
- Руки суй в окошко! - велела харя.
Я надел пёструю гавайку, снятую из-за жары, вразвалочку подошел
к двери и сунул одну руку в окошко. Это единственный момент, когда
охранник окажется от меня на расстоянии прямого физического
взаимодействия. Как бы они ни старались держаться подальше, но для
надевания наручников рука одного все равно должна оказаться рядом с
моей.
Сделав несколько коротких быстрых вдохов, чтобы насытить кровь
кислородом, я высунул в окошко правую руку.
Дальше все, как на тренировках, которыми в детстве меня донимал
бандит по кличке Копыто. Он был из тех, кто стремится охранять свои
инвестиции, а потому освобождению из под стражи он всех мальцов
учил раньше прочего. Ведь какой толк с мальчонки, если его на
первом же деле загребут, и с концами?
Стоило мне высунуть руку через окошко, обладатель жирной хари
попытался схватить меня за запястье и застегнуть на нем один из
браслетов, соединенных цепью, но я стремительным поворотом вырвал
руку из его волосатых пальцев, схватил за мизинец, переломил его,
как тростинку, и резко потянул на себя.
Боль от перелома вообще достаточно ощутимая, я это на
собственной шкуре много раз проверил, а если за сломанную кость еще
дернуть как следует, к этому великолепию добавляется растяжение
связок и разрыв сосудов, так что желание обзывать кого-то долбанным
хренососом улетучивается моментально, как и все прочие желания,
кроме одного -- хоть немного унять лютую боль. Унять же ее
обладатель хари мог только одним способом -- поменьше
сопротивляться.