Это был флотоводец – моряк.
Он кричал мне: «Володенька, подь ка,
Расскажу тебе разный пустяк.
Может быть не настолько он малый,
Пустяком может не назовёшь».
Морячок замолчал. Ветер шквалом
Гнал по улице пыльную дрожь.
Фонари словно цапли в болоте
Погружались в разросшийся шквал.
Я стоял. Как в рулетке из сотен
Всё один вариант выпадал.
И сосед, мой герой одноногий,
Опираясь на шаткий протез,
Выжидал. И на узкой дороге
Жизнь меняла значенье и вес.
И услышал: «Дружище, намедни,
Обуял моряка пьяный транс,
Я побрёл-похромал на последний,
В синима на последний сеанс.
С педантичностью глупой немецкой
В кассу встал. Взял билет. Влез в беду.
Мы храним, Вовка, с Первым Стрелецким
Как араб с иудеем вражду.
За сараями стенка на стенку
Мы сойдёмся. Зовут пустыри.
Завтра вновь кулаки да коленки
Кровью скрасят оттенки зари».
Я вспылил: «Ты меня только, право,
Не записывай в дикую рать.
Не хочу за бойцовскую славу
До костей кулаки разбивать!»
Но ответ был: «На первом стрелецком,
Где берёзок унылый купаж,
Твою Софу мозгаль молодецки
Взял с фарватера на абордаж.
И девчонка такому пассажу
Улыбаясь, ладьёй поплыла.
Ты ищи дорогую пропажу
У реки, где горюет ветла.
Где весеннею белою вьюгой
Тополя осыпают причал,
Потерял ты, Володька, подругу,
Как ногу́ я свою потерял».
И ударили в мозг реки крови.
И ладонь превратилась в кулак,
И поднявшись отчаянью вровень,
Я не мог совладать с ним никак.
И сказал: «Да, давно наши предки
Били Первый Стрелецкий. Не нам
Доедать от победы объедки,
Соберём свою рать по дворам».
Мы пошли в тусклых красках заката,
Флотоводец скрипел и хромал…
Помнишь, Марьина Роща, когда-то,
Чтил я грязных дворов ритуал.
2
Ровесник сотворенья мира
По тротуару гонит воз,
В тулупе из заплат и дырок,
Не взглянешь на него без слёз.
Старьёвщик, мой старьёвщик милый,
В телеге катится своей.
И ржание гнедой кобылы
Мне лечит сердце как елей.
По мостовой стучат копыта
Скрипят колёса на оси,
Давно втянув меня в орбиту
Умом не познанной Руси.
Заржала низенькая кляча,
Свернул старьёвщик в пыльный двор
Господь, ты вору дай удачу,
А без удачи вор не вор.
И я из тёмного подвала
Умело, как багдадский вор,
Тащу палас, и покрывало,
И молью съеденный ковёр.
И вот уже близка удача,
Крадусь по темноте как рысь.
Но третий раз заржала кляча,
И чёрный грач сорвался ввысь.
Со всею неподъёмной ношей
Упал, вскочил и вновь упал.