— Я… эммм… попросилась к тебе в друзья в соцсети… — жужжит назойливая мушка, преследуя меня по пятам.
— Подглядывать будешь? — спрашиваю, подходя к багажнику «ауди», и легонько по нему стучу.
Света открывает его, и я забрасываю внутрь сумку. Поворачиваю голову, привлеченный тишиной.
Неужели?
Я вообще крайне редко третирую женский пол. Гораздо удобнее быть милым душкой.
А эта…
Эта мне ни в каких сферах неинтересна.
Провинциальная двадцатилетка, живущая за городом в доме моего старшего брата. Каждое слово в этом предложении намекает на бесперспективный геморрой, с которым я даже близко не мыслю связываться.
Няня нахмурилась и покраснела, но зеленых сверлящих глаз не опустила.
Я уже подзабыл, что ее милыми чертами можно резать стекло. На ней практически нет макияжа. Кожа светлая и прозрачная. Настороженные глаза прямо на уровне моего подбородка. Света тоже достаточно высокая, но у этой вообще ноги бесконечные, а с этими табуретками на ногах ей даже шею выгибать не нужно, чтобы метать в меня зеленые молнии.
Она снова стоит так близко, что мы практически соприкасаемся.
Порыв ветра подхватил прядь пепельных волос и швырнул ей на лицо, царапнув мое.
Дергает головой, чтобы ее убрать.
Когда я делаю шаг в сторону, чтобы обойти нахалку, она делает аналогичный.
Мои брови удивленно ползут вверх.
Прикусывает нижнюю губу ровными белыми зубками и смущенно говорит:
— Может... устроим домашний турнир? Я в школе играла в баскетбол... и у Кати есть маленькая площадка, я видела.
— Я тебя затопчу, — прерываю ее, захлопывая багажник.
Я одной рукой ей шею сверну, какой турнир?
— А мы будем в одной команде, — находится она, заглядывая мне в глаза.
— А во второй кто будет? — спрашиваю, делая еще одну попытку уйти, но эта заковырка снова меня не пропускает. Что, бл*ть, происходит?
— Ммм... твой брат... — лепечет, прижимая к груди розовый пластик.
Кладу руки ей на плечи, с целью отодвинуть девицу в сторону, но как-то буксую, потому что по гладким и очень хрупким плечам проходит дрожь. Под пальцами чувствую мурашки.
Смотрю ей в глаза.
Вижу, как остроконечный носик втягивает в себя мой запах, а тонкие веки опускаются…
Мы слишком близко друг к другу. Как она прошмыгнула?
— Может... завтра? — спрашивает хрипловато, не открывая глаз.
Ее дыхание учащается, а щеки розовеют.