В основном я ем все, главное, чтобы побольше, но с детства ненавижу рис и рыбу. Если еще несколько исключений, которые не усложняют жизнь, но бесят моего диетолога.
Дверь открывается через тридцать секунд, и я просто изумленно качаю головой.
— Блять… — бормочу, рассматривая застывшую передо мной фигурку.
— Егор! — возмущается мама.
— Батарейка садится, — говорю ей и сбрасываю, не дожидаясь ответа. Кладу телефон в карман джинсов и спрашиваю, кладя руки на бедра. — Цыпленок, ты прикалываешься?
Недовольно и хмуро разглядываю голые длинные ноги в сандалиях и голые молочно-белые плечи, припорошенные распущенными белыми волосами. На губах красная помада, глаза подведены черным карандашом. Очень ярко и очень ей идет.
Чувствую резкий удар в паху и превращаюсь в грозовую тучу.
— Я не брала с собой джинсы, — лепечет она, прижимая к груди голубую джинсовую куртку.
На ней какое-то сраное недоразумение, под названием льняной комбинезон в красно-белую клетку. Без плеч, а шорты такие короткие, что, если она наклонится, все увидят ее тощую задницу. Может, такой эффект из-за роста, не знаю, но она же голая, на хрен!
— Куда ты вообще собиралась в этой херне пойти? — недоумеваю, глядя на бантик в центре груди, под которым дырка-вырез, и я вижу очертания ее скученных маленьких сисек в этой дырке.
Блять. Нет.
— А что такого? — возмущается Диана безмозглая, задирая свой остроконечный нос.
— Иди, переоденься, — велю, взяв себя в руки и ткнув подбородком ей за спину.
— Но у меня больше ничего нет, — возмущается.
— Что значит, нет? — закипаю я. — Ты что, собиралась так одна по городу ходить?
— Как так?! — топает она ногой.
— Голая, нет?! — не выдерживаю и толкаю ее в квартиру, с четким намерением найти ей какие-нибудь штаны!
Спустя десять минут спрашиваю, прислонившись плечом к дверному косяку спальни:
— Мне отвернуться?
Резко отбросив за спину волосы, Диана грубо отвечает:
— Все равно.
Складываю руки на груди, раз все равно.
Слава Богу, она не стала тратить наше время, а нахохлилась и пошвыряла в меня все те немногие вещи, которые взяла с собой.
Наблюдаю за ней свежим более внимательным взглядом.
Обведенные ярко-красной помадой губы сжаты, на щеках румянец.
Роется в своем рюкзаке, обиженная.
На меня не смотрит.
Сейчас я особенно отчетливо вижу, какая она молоденькая.