– Постарайся расслабиться, – сказал он и запустил одному ему ведомый магический механизм.
Линии на полу вспыхнули ярче. Может быть, мне показалось, но в комнате стало прохладно. Грозой запахло сильнее.
Губы Дисса что-то быстро шептали, картинка перед ним менялась, обретая цвет, там мелькали какие-то формы, линии, символы, но я ничего не мог разобрать. Энергии вокруг становилось всё больше, мурашки превратились в покалывание, как при онемении. Действо завораживало; у меня захватило дух, и расслабиться не получалось, несмотря на все старания.
Вокруг меня появилось неровное полупрозрачное поле. По его поверхности то и дело пробегала рябь, из-за чего купол казался живым. Дисса стало почти не видно, но я смог разглядеть его лицо, подсвеченное таинственным магическим облаком: оно выражало лёгкое недоумение.
Из окружности на полу поднялись яркие синие струны, которые закручивались, свиваясь в спирали вокруг меня. При соприкосновении друг с другом или с полем они издавали тонкий хрустальный звон, будто были материальны. Со временем их стало так много, что из-за непрерывного мельтешения я перестал что-либо видеть. Онемение добралось до лёгких, и воздух вдруг стал казаться густым, как кисель. Извне раздался голос Дисса:
– Всё нормально. Расслабься.
У меня закружилась голова, перед глазами всё заплясало и поплыло; я вдруг почувствовал себя не то пронзённым, не то насаженным на магический стержень. Один за другим последовали несколько рвотных позывов – если бы я поужинал, наверняка это было бы зря. Следовало отвлечься на что-то, отвернуться, пока Дисс будет препарировать мои мозги, но разве это возможно – не слышать, как трещит раздираемое на куски сознание?
Лишь совершив над собой невероятное усилие, мне удалось отстраниться от происходящего. Наверное, сказались магические выкрутасы Мага: тошнота тут же пропала, стало тепло и спокойно; казалось, я плыву в молоке или в чём-то сродни ему. Думать не получалось, память тоже отключилась – всё окружающее глубоко вздохнуло и постепенно растаяло в вечном «сейчас».
* * *
...Я тысячи лет плыву через вязкую субстанцию начала всего. Не осознаю себя, но вижу больше, чем просто пространство, стянутое кривой времени. Вокруг вьются смутные образы – обрётшие плоть голоса; они говорят со мной на всех возможных языках, поют мне, нежно раскачивая в такт неразборчивым словам.