И точно. Через какое-то время, выбравшись на
реку, обнаружил Валеру, с невозмутимым видом попивающего чаек из
термоса.
– Чего, дальше не бежится? – ехидно спросил я,
забирая кружку с горячим напитком.
– Как я тебе побегу без лыжни? – удивился
Валера.
– А ты что думал, в сказку попал? ТропИ,
давай!
– Не, тропИть мне нельзя, у меня лыжи узкие.
Проваливаются в снег. Я же знал, что ты пойдешь на своих широких
лыжах и все протопчешь. Зачем мне мучиться?
Наглость моего близорукого друга, конечно,
поражает. Хотя, что с него еще взять, с дохляка-подкаблучника?
– Очень подло с твоей стороны, – произнес
я.
– В смысле?
– Загнал меня на этом переходе, а теперь
Саньку пахать? Сам-то налегке…
– Ха, так вообще-то я в институте КМС по
лыжному спорту был! – похвастался очкарик.
– Давай, радуйся нечестной победе, гад. –
Вытряхнув из кружки чаинки, я налил еще. – Подкаблучник хренов.
– Я не подкаблучник, а семьянин! –
запротестовал Валера. – Ты еще молод, Саня, и глуп, чтобы понять
всю радость семейной жизни.
– Видел, как ты полетел от этих «радостей»,
как ошпаренный.
– Заткнись!
– Что, не нравится горькая правда? – меня
понесло. – Ты просто жалок, когда отпрашиваешься у жены и тещи на
вылазку! Что это вообще за дичь? У кота своего разрешение тоже
спрашиваешь? Ненадежный ты человек, Валера…
– Что, блять?! – лицо камрада раскраснелось. –
Ненадежный?! Да ты знаешь кто я?
– Конечно! Диванный выживальщик…
Я не успел договорить. Коварным тычком в
солнечное сплетение чертов айтишник заставил выплеснуть изо рта
коричневую струю чая. Вот, засранец! Да я тебе!.. но взмах моего
могучего кулака встретил пустоту. Когда он успел снять лыжи? Удар
слева заметил краем глаза, едва успев поставить блок. Я с трудом
отпрыгнул в сторону, широкие лыжи на ногах сковывают свободу
движения. Валера запрыгал передо мной, как кузнечик, сжимая кулачки
в боксерской стойке. Рванув вперед, я попытался достать, но
стремительный очкарик снова увеличил дистанцию. Я потерял
равновесие, взмахнул руками, пытаясь опереться на воздух. Лыжа
взметнулась ввысь, чем тут же воспользовался Валера. Схватил ее и
со всей силы дернул. Вихри снега взлетели, как от минометного
попадания, когда мое тело рухнуло в сугроб. Рот, глаза, ноздри –
все забило ебучим снегом.
Когда удалось разлепить глаза, увидел
ухмыляющегося айтишника, как ни в чем ни бывало, прихлебывающего
чай.