Распластавшись, как большой черный паук, ко
мне прямо по стене подбирается бабка! Лицо посерело, морщинистые
веки плотно сжаты, а отвратный звук – это скрип кривых зубов. Но
это, несомненно, Антонина Петровна! Сигарета выпала из отвисшей
челюсти. Я не знаю, почему не заорал в этот момент. Глаза твари
неожиданно распахнулись. В них пылает хищный голод и безумная
ярость. Вдруг старуха-зомби сжала губы и быстро дунула. Огонек
зажигалки потух.
С меня будто спало оцепенение. Мощно громыхнул
револьвер. В короткой вспышке мелькнула чудовищная физиономия, но
совсем не там, где я ожидал. Бах! Бах! Где же она? Бяяяяять! Руку
пронзила невыносимая боль. Револьвер выпал. Острые зубы вонзились в
мои прокачанные мускулы. С неожиданной силой нечисть опрокинула
меня, царапая и разрывая мой куртофан. Я потянулся в темноту,
стараясь нащупать среди скользких камней выпавшую пушку. Второй
рукой отбиваюсь от зубов и когтей. Не отыскав револьвер, схватил
камень и от души засандалил в кусачую башку. Не знаю, попал или
нет, но натиск усилился. Хриплый визг, горячая кровь на лице из
моих ран, агония и холодные огоньки нечеловеческих зрачков во тьме.
Это последнее, что увидел…
***
Я проснулся с криком, барахтаясь в оленьих
шкурах. Наконец, удалось выпутаться. Капец, приснится же хрень!
Огляделся. Вован с ножом в руке ухмылкой глядит на меня.
– Все заебок, братка. Мне тож какая только
дрянь не снилась после Чечни, сука. – Он вернулся к прерванному
занятию – сбриванию многодневной щетины.
– Да теща эта гребаная явилась ко мне! –
проворчал я.
– Не сцы, нах, все тихо, как перед
артобстрелом. В дежурство Вована даж мышь не пукнет!
Проморгавшись, посмотрел время. Эх, уже восемь
утра, а такое чувство, будто и не спал. Выбравшись из-под шкур,
направился к ведру, которое постоянно наполнялось каплями с
потолка. Поплескал в лицо, попил. Сушняк просто зверский. В этот
момент снаружи послышались голоса. Сейчас что-то будет.
Нарисовалась семейка Валеры. Очкарик, конечно, очкует заходить,
увидав снегоход Вована. Понимающе переглянувшись с десантником,
пошли наружу.
***
Следующий час прошел в бестолковой
нервотрепке. Орал на меня Валера, орала на камрада жена, чудовищно
матерился Вован, галдели дети, веселясь от новых словечек из его
лексикона. Я устал объяснять, что старая пескоструйщица сама
куда-то свинтила, а не мы с Вованом от нее избавились. Уже думал,
этот бред никогда не закончится, когда услышал за спиной знакомое
покашливание.