шоколадка, которую я ел в жизни!
Джам твердо
посмотрел в глаза девочке. Та снова прыснула в кулачок.
- Она же соленная, дурачок! - Ася огляделась, в поисках бутылки с
водой, и, не найдя её под рукой, направилась к автобусу.
- Да уж, -
вздохнул парень и проговорил, с легким сожалением смотря на
удаляющуюся девочку, - раньше люди и вправду были
умнее...
Бросив
взгляд на мутные окна кафешки, он поспешил за Асей, не заметив, как
за покрытой жирными разводами стеклянной дверью кафетерия мелькнула
чья-то тень.
Джам
улыбнулся своим мыслям – кто-то из
его коллег во время работы предпочитал слушать музыку, кому-то
требовалась абсолютная тишина, кто-то не мог без бутылки. Один из
его знакомых археологов во время раскопок ласково матерился себе
под нос, другой – пел колыбельные…
Джамшед
Устоз в этом плане считал себя непритязательным. Пока руки
занимались любимым делом, а именно – легкими движениями щеточки
смахивали песок с откопанных скульптур или монотонно копали землю
специальной деревянной лопаткой – Джамшед любил вспоминать. Раз за
разом прокручивая в голове разные кусочки своей
жизни.
Так
получилось, что Джам мог вспомнить практически любой день, начиная
с одиннадцатилетнего возраста. Врачи так и не пришли к единому
мнению: «гипертимезия», «исключительная память», «необратимые
изменения, вызванные биологическими нарушениями в работе мозга» …
Диагнозов было много, но суть одна – абсолютная память, из-за
которой Джам временами страдал бессонницей и неконтролируемыми
вспышками воспоминаний.
Поначалу
парень волновался, считая себя каким-то неправильным, стеснялся
своей памяти, пытался намеренно забывать какие-то жизненные
моменты, но потом, после серьезного разговора с отцом, бросил
маяться дурью.
- Пойми,
сын, - хоть отец и владел свободно русским и таджикским, но
общаться с сыном предпочитал на фарси, - многие уважаемые люди
годами трудятся, чтобы иметь жалкое подобие твоего дара. «Семь
красавиц» Низами Гянджеви, рубаи Омар Хаяма, Рудаки, Фирдоуси!
Подумай, все языки мира доступны тебе. Ты можешь стать великим
человеком и возвысить свой род! Я, как твой отец, могу просто
приказать тебе заниматься изучением языков, но лучше, сын, чтобы ты
сам захотел. Большой дар, большой!
Детство
Джама кончилось именно после того разговора. Персидский, арабский,
хинди, иврит. Языки давались мальчику легко и свободно. Парень
начал глотать книги одну за другой. И даже испортившееся зрение и
сутулость не могли остановить мальчика.